Война и мы - [25]

До тех пор, пока я не уехал из дома 24 лет, я никогда в жизни не видел таракана, клопа или вши. Это притом, что у нас не было в доме ни ванны, ни горячей воды.

То, что мама несколько лет не работала, было существенной потерей для бюджета семьи, но до тех пор, пока я не стал достаточно взрослым, чтобы, придя со школы, самому нарубить дров, наколоть угля, затопить плиту и разогреть себе еду, мама сидела со мной дома. Потом она вернулась на прежнее место работы, внося в семейный доход и свои 68 руб.

Мама — министр финансов семьи, она несла на себе ответственность за трату денег. Можно сказать, что отец никогда денег не имел, все они были у мамы, и поскольку Валера все-таки ее родной сын, то это порой приводило к различным обидам, в том числе и моим. Мне надо было начать самому зарабатывать, жениться, заиметь детей, чтобы понять, насколько мой отец был прав, передав деньги маме. Я утверждаю, что если денег в семье не хватает (а у кого их хватает?), то тратить деньги гораздо тяжелее, чем их зарабатывать. У нас в семье их тратила мама. Правда, все же большинство их проходило через руки отца. Дело в том, что было общепризнано, что папа более умело делает покупки. Поэтому, когда их надо было делать, мама, не считая денег, вручала папе кошелек и говорила, какие вещи или продукты она хотела бы видеть, а отец шел их покупать.

Возвращаясь, он отдавал маме продукты, как правило, без замечаний с ее стороны, и кошелек, который мама прятала без ревизии. Крупные покупки они, конечно, делали сообща и советуясь. Но деньги были в распоряжении у мамы, и надо сказать, что пользовалась она ими сверхразумно.

Доход семьи был невелик. Отец имел оклад 140 руб., вместе с мамиными деньгами всего набегало около 210. Гена служил, и на четверых (родители да мы с Валерой) и даже на троих — после призыва и Валеры на службу — это было немного. Достаточно сказать, что, когда я поступил в институт, мне потребовалась справка о душевом доходе, так как превышение его свыше 110 рублей лишало права на стипендию. Стипендия мне полагалась. После, правда, я стал отличником и доход уже не имел значения, но важен факт того, что доход ниже 110 рублей на человека обусловливал такую помощь государства.

Тем не менее, телевизор в нашем доме появился очень рано, раньше, чем у большинства соседей, холодильник — тоже. Я долго упрашивал, пока наконец склонил маму на покупку радиолы, а потом обижался, что она не дает денег на пластинки. Не было у нас автомобиля, но никто из нас по этому поводу не страдал.

Карманными деньгами нас с Валерой не баловали, в школе на обед 10, а потом 15 коп. — и все. Редко на что-то другое, да когда Валера стал взрослым, то рубль по субботам — на танцы. Мы с Валерой как-то пытались уличить маму в скупости и долго пересчитывали варианты использования семейного бюджета, но все время оказывались в таких диких убытках, что переставали понимать, откуда мама вообще берет деньги. Умножение обычных цен на продукты на скромный их расход давало сумму, почти равную заработкам родителей. А одежда?

Только потом я догадался, в чем дело. В семье не было никаких лишних расходов, вся одежда всегда штопалась, подправлялась. А что касается еды, то мама здесь виртуоз.

Мне приходилось писать, что я был во многих странах, но не туристом, а по делу. И в тех странах (как и у нас) как только торговый партнер сходит на землю в аэропорту, в принимающей тебя фирме включается счетчик представительских расходов, списываемых на себестоимость. За любое посещение ресторана платит принимающая фирма. Неопытные, мы сначала этого не понимали и думали, что фирмачи угощают нас от щедрот душевных. И, естественно, пытались из своих жалких командировочных устроить им ответное посещение ресторана. Но однажды мы оплатили посещение ресторана, а фирмачи заметили, что мы не взяли счет, и один из них, не стесняясь, вернулся, забрал его у официанта и положил себе в карман. До нас дошло, что стоимость ужина он истребует у своей фирмы себе лично, хотя заплатили за него мы, т. е. мы занимаемся глупостями. У крупной фирмы представительские расходы велики и ей, в принципе, все равно, в дорогом вы были ресторане или дешевом. Представил сотрудник счет и объяснение, что ужин был с партнерами, — и порядок.

Поэтому наш приезд дает возможность фирмачам посетить такие дорогие заведения, которые без нас никто из них посетить не в состоянии — зарплаты не хватит. Думаю, что все эти рестораны и существуют в основном за счет таких представительских ужинов.

Я не считаю, что у наших людей в еде плебейские вкусы, как это думают многие, что низка наша культура еды, — это наша еда и наша культура. Они другие — и только. И с точки зрения наших привычек к еде, например, в Германии, нас больше всего устраивала бы, скажем, тушеная кислая капуста с сосисками и кровяными колбасками или вареная картошечка с селедкой. Все это есть в Германии и очень хорошего качества. Но на нашу беду — это пища очень дешевых ресторанов и пивных. И тут мы попадаем в двойственную ситуацию. Конечно, если мы настоим, то фирмачи поведут нас и на сосиски в пивную, но как им потом отчитаться перед начальством в случае неуспеха или недостаточного успеха коммерческих переговоров, как им объяснить, почему они нас кормили в забегаловках? С другой стороны, эти люди, может быть, полгода ждали нашего приезда, чтобы пойти с нами в самый дорогой ресторан и потом рассказывать друзьям, какой вкус имел королевский лангуст в самом фешенебельном заведении города. И, конечно, не сбросишь со счетов и нормальное радушие хозяев.