Война и люди - [9]

И в собственно военном отношении делалось много. После Гражданской войны мы не имели заводов, производящих танки, самолеты, средства связи. Война началась в момент коренной перестройки армии. Мы получили новейшее оружие. Но прославленные «катюши», танк Т-34, самолет-штурмовик и многое другое только-только осваивались. Перестраивалась и система обучения армии. Гитлер знал это и очень спешил…

А теперь давайте посмотрим на нашего противника. Немецкая армия была к этому времени намного лучше оснащена, лучше отмобилизована, чем наша, имела военный опыт, была опьянена победами. Боеспособность немецких солдат, их воспитание и выучка во всех родах войск были высокими, но особенно хорошо были подготовлены к войне танковые и авиационные части. Все это важно знать, чтобы иметь представление, с какой силой столкнулась наша армия.

Внезапность удара, конечно, тоже имела большое значение. В руки фашистской армии сразу попала стратегическая инициатива, и вырвать ее было очень и очень непросто.

Но при всех видимых победах отлаженная фашистская машина войны забуксовала. В гитлеровских штабах сразу это почувствовали. Вот что писал, например, генерал Курт Типпельскирх:

«Русские держались с неожиданной твердостью и упорством, даже когда их обходили и окружали. Этим они выигрывали время и стягивали для контрударов из глубины страны все новые резервы, которые к тому же были сильнее, чем это предполагалось. Противник показал совершенно невероятную способность к сопротивлению…»

Трезво сказано? Трезво и точно.

– Верховное командование направляло вас на самые напряженные и ответственные участки войны. Какие сражения в этой связи вы могли бы назвать? — Оборона Ленинграда. Битва за Москву. Сталинградское сражение. Битва на Курской дуге. Белорусская операция в 1944 году. И конечно, сражение за Берлин. Этими операциями я или руководил, или по поручению Ставки совместно с командующими фронтами занимался их подготовкой.

– Какое из этих сражений вам больше всего запомнилось?

— Этот вопрос задают мне часто, и я всегда одинаково отвечаю: битва за Москву. Это был ответственный момент войны. Я принял командование фронтом в дни, когда фронт находился, по существу, в пригородах Москвы. Из Кремля до штаба фронта в Перхушкове мы доезжали на машине за час. Теперь даже трудно представить, как это близко. Бои шли в местах, куда теперь молодые москвичи ездят зимой на лыжах, а осенью за грибами…

Это были дни величайшего испытания. Опасность, нависшая над столицей, была велика. Пришлось эвакуировать в Сибирь и за Волгу важнейшие заводы, некоторые государственные учреждения, дипломатический корпус. Государственный Комитет Обороны, Ставка Верховного Главнокомандования. На защиту Москвы встали все, кто мог держать винтовку, лопату, кто мог стоять у станков, производивших боеприпасы.

Не помню, какого точно числа в штаб фронта позвонил Сталин:

— Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист. Я ответил:

— Москву удержим… На каждом из защитников Москвы лежала в те дни историческая ответственность.

Величие подвига под Москвой состоит в том, что силой мы немцев не превосходили. На столицу фашисты нацелили главный удар, сюда были брошены лучшие, отборные части. Нам важно было выстоять до подхода резервов, которые спешно перебрасывались с востока. Мы шли тогда на риск. На востоке у нас был тоже опасный сосед – Япония. Но иного выхода не было. Особенно остро мы чувствовали нехватку танков и боеприпасов. Теперь трудно поверить, но в конце боев под Москвой была установлена норма снарядов: один-два выстрела на орудие в сутки.

– Известно, как тяжела война. Скажите, Георгий Константинович, насколько физически трудна была обстановка лично для вас как командующего фронтом в битве за Москву? — Я отвечу так же, как в 45-м году отвечал Эйзенхауэру. Битва за Москву была одинаково тяжела как для солдата, так и для командующего. В период самых ожесточенных боев (с 16 ноября до 8 декабря) мне приходилось спать не более двух часов в сутки. Чтобы как-то поддержать силы и способность работать, надо было делать короткие, но частые физические упражнения, пить крепкий кофе, иногда пробежать пятнадцать-двадцать минут на лыжах. Когда в сражении наступил перелом, я так крепко заснул, что меня не могли раз будить. Два раза звонил Сталин, ему отвечали: «Жуков спит, не можем его добудиться».

– Переломный момент войны — Сталинград. Как рождался замысел этой знаменательной операции?

— Замысел окружения армии Паулюса возник в результате сложившейся обстановки осенью 42-го года. Сталинград стал местом ожесточеннейшей битвы. По моему мнению, сравнить ее можно лишь с битвой за Москву.

Героическая стойкость нашей армии позволила подтянуть к Волге накопленные резервы, и удар по немецкой группировке в этом районе назрел. К этому времени наши командные кадры прошли суровую школу войны, многому научились. Среди них выявились талантливые люди. Очень возможно, что идея «котла» приходила в голову многим. Фактически же дело обстояло так.

При обсуждении в Ставке плана контрнаступления мы с Александром Михайловичем Василевским обратили внимание Верховного на возможность окружения немцев под Сталинградом. Это резко изменило бы стратегическую обстановку в нашу пользу. Сталин все внимательно выслушал и спросил: «А хватит ли сил?»