Война и люди - [88]

Позднее корпусу не раз приходилось взаимодействовать со словацкими партизанами. Их отряды в Татрах, получая указания от ЦК Компартии Чехословакии, активно помогали фронту. Оперативное и конкретное руководство позволило объединить усилия партизан и войсковых частей, более эффективно вести боевые действия.

В начале февраля штаб корпуса переместился западнее Липтовски-Градок. Едва связисты установили телефон в хате, позвонпл начальник политотдела 8-й стрелковой дивизии полковник Паршин:

— Никита Степанович, тут ко мне пришли словацкие хлопцы. Человек двадцать. Просят направить их на службу в армию... В чехословацкую, конечно. Что с ними делать?

— А давай их сюда. Передадим из рук в руки. Мы ж теперь с чехами соседи. Они идут севернее нас.

Действительно, нашим соседом справа в этом районе был 1-й чехословацкий армейский корпус.

Стремление молодых парней в «свою армию» было не случайным. Корпус пользовался огромной популярностью в народе. Из уст в уста передавались восторженные рассказы о подвигах чехословацких солдат. Корпус играл важную политическую роль в развитии национально-освободительного и революционного движения.

Нам предстояло сражаться бок о бок. Наш путь из Попрада на Ружемберок шел по единственной дороге на дне узкого ущелья, затерянного в глубине Татр. Здесь мы узнали друг друга особенно близко. Наши солдаты еще тогда назвали этот путь «Дорогой боевой дружбы». Той дружбы, что скреплена кровью, пролитой в совместных боях, дружбы, что стала прочной и нерушимой на вечные времена.

Но все это было впоследствии. А первая встреча с командованием чехословацкого корпуса произошла у меня на дороге, что вела к Липтовски-Градоку. С группой штабных офицеров я возвращался с передовой в штаб корпуса. В полках первого эшелона чувствовался острый недостаток противотанковой артиллерии.

Если в ущелье между Низкими и Высокими Татрами гитлеровцы не могли применить танки, то в районе Липтовски-Микулаш они появились. Противник пытался остановить наше продвижение, непрерывно бросал в контратаки пехоту и танки. Надо было как можно быстрее выдвинуть вперед все противотанковые средства, и в первую очередь истребительно-противотанковый полк. К сожалению, артиллерия корпуса отстала — трудно было по разбитым и перегруженным дорогам догнать передовые части. Мы же ставили своей задачей во что бы то ни стало подтянуть ее, выдвинуть вперед против танков.

На дороге у небольшого моста через горную речушку создалась пробка. Подводы, машины, тягачи сгрудились так, что ни пройти, ни проехать. Час назад группа фашистских бомбардировщиков нанесла удар по этой колонне. Незадачливый майор, возглавлявший колонну, не смог навести порядок. Из-за поворота показались первые машины противотанкового артиллерийского полка. Они выстроились на обочине, ожидая своей очереди.

Дорога была каждая минута, вот-вот снова могли появиться немецкие самолеты. Пришлось вмешаться. Я приказал одному из танковых экипажей столкнуть с дороги разбитые тарантасы, фаэтоны, автомашину.

— Есть, очистить дорогу! Есть, не помять людей! — бодро ответил танкист, выслушав приказ. Поднялся было крик, но потом ездовые стали съезжать на обочину и выпрягать лошадей.

За танком широкой полосой стлалась свободная дорога. Мы уже миновали мост, столкнув прямо в речушку исковерканную машину, как вдруг я услышал чей-то голос:

— Осторожнее, полковник. Дорога дальше побита!

На обочине, рядом с вереницей легковых машин, стояла группа командиров чехословацкой армии. Предупредил меня офицер, высокий, сухощавый, с резкими чертами лица.

— Сейчас дорога освободится, и вы поедете,— ответил я.

— Хорошо, хорошо.

Через десяток минут все пришло в движение.

В тот же день к вечеру меня вместе с другими товарищами вызвал начальник политуправления 4-го Украинского фронта генерал Пронин. Он прибыл вместе с командующим фронтом генералом Петровым в район боевых действий нашего и чехословацкого корпусов. Встреча состоялась в небольшой деревушке, недалеко от переднего края. Все мы приблизительно догадывались, что нас вызывают договориться о взаимодействии с чехословацким корпусом. И не ошиблись. Сразу же с порога, протягивая руку, командующий фронтом сказал:

— Я вас пригласил, чтобы познакомить с руководителями молодой чехословацкой армии.— Генерал показал на группу офицеров.— Вот они, герои Дуклинского сражения. Можете их поздравить с замечательной победой. Знакомьтесь — генерал Свобода.

— А мы уже знакомы,— сказал генерал Свобода.— Если бы не полковник,— он улыбнулся мне,— мы бы долго стояли со своими машинами на дороге.

Пожали друг другу руки. Мне хорошо запомнилась эта встреча. Познакомились и с другими офицерами.

— Они — наши боевые друзья и добрые соседи. Идти будем вместе, плечо к плечу,— говорил командующий. —Сейчас пройдите к операторам и уточните участок и все подробности взаимодействия.

Позднее мы долго беседовали с чехословацкими товарищами. Они нам рассказывали подробности дуклинской победы. Это было выдающееся сражение.

Противник, занимавший оборону в горах, сражался с яростью обреченных. Он построил многочисленные укрепления, доты, дзоты, установил минные поля. Казалось бы, его оборона неприступна. Однако чехословацкий армейский корпус, наши дивизии, и в частности 318-я дивизия полковника Гладкова, сломили упорное сопротивление врага и завладели Дуклинским перевалом. Советско-чехословацкая дружба, окрепшая в боях и сражениях, с честью выдержала новое испытание.