Война и антивойна - [9]
Каждая волна перемен несла с собой новый вид цивилизации. Сегодня, как предполагала наша книга, мы находимся в процессе поиска и создания цивилизации Третьей волны, с присущими ей экономикой, семьей, СМИ и политикой.
Однако в той работе почти ничего не говорилось о войне. Так зачем же нашим генералам было велено ее прочесть?
Сила мускулов против силы мысли
Морелли объяснил причину. Те самые силы, что преобразуют нашу экономику и общество, должны в не меньшей степени преобразовать войну. Указанная группа, почти неизвестная внешнему миру, должна была разработать революционную военную теорию будущего. Морелли нам сказал, что эта группа, возглавляемая уроженцем Канзаса генералом Донном А. Старри, должна создать концепцию войны в терминах «Третьей волны», понять, как обучать солдат работать головой и воевать по-новому, и определить, какое оружие для этого будет необходимо. Морелли была поручена «доктрина»; то есть он фактически должен был сформулировать военную доктрину для мира Третьей волны.
Наш разговор шел несколько часов. Говорили мы обо всем — от видеоигр до децентрализации корпораций, от рубежей технологии до философии времени. Морелли сказал, что все это и еще многое требуется для составления новой военной концепции.
После ужина Морелли пригласил нас к себе в номер, где стояли два слайд-проектора. Материалы были те же, что он до того показывал Джорджу Бушу, в то время вице-президенту США. Опять пошли часы, мелькали слайды, а мы бомбардировали Морелли вопросами.
Если мы правильно помним, это было почти за десять лет до того, как термин «высокоточное оружие» или «интеллектуальная бомба» вошел в мировые словари. Армия США была все еще деморализована поражением во Вьетнаме. Но Морелли думал о будущем, а не о прошлом, и то, что мы видели на экране проектора, было эскизом картины, которую через десять лет во время «войны в Заливе» на экранах Си-эн-эн наблюдал, затаив дыхание, весь мир.
Фактически все, что мы видели, вело в направлениях, не понятых мировой общественностью даже сейчас: преобразование военной мощи, которое может быть понято только, как мы покажем в следующих главах, с учетом глубоких параллелей между развивающейся экономикой будущего и быстро меняющейся природой самой войны, каждая из которых ускоряет изменения в другой.
Проще говоря: мы проходим переход от экономики мускульной силы к экономике силе мысли, а потому должны выработать новую концепцию войны, которую можно назвать только «война умственной силой».
Дон Морелли ознакомил нас со своими ошеломительными идеями. Главная проблема американской армии? Она позволяет, чтобы техника определяла стратегию, а не наоборот. Главное изменение в войне после Вьетнама? Оружие точного наведения. Главная проблема демократии по отношению к вооруженным силам? Армии демократий не могут выигрывать войну без поддержки народа, без согласия с ним. Можно ли избежать атомной войны? Да. Но не при помощи традиционного подхода. Почему он заинтересован в том, что мы писали о философии времени? Потому что вооруженные силы должны думать не о пространстве, а о времени. Морелли развернул свое блестящее интеллектуальное представление.
Психиатры называют последние слова пациента после сеанса «проговоркой». И часто, как они говорят, проговорки важнее, чем весь предыдущий час. Когда мы стояли в дверях, переваривая только что услышанное, Морелли бросил личную бомбу.
— Мне сорок девять лет, — сообщил он, — и я умираю от рака.
Он замолчал.
Потом с непререкаемостью, свидетельствовавшей о долгом и тщательном самоанализе, он заявил:
— Я буду считать миссию своей жизни выполненной, если новая доктрина, которую я вам описал, будет реализована Соединенными Штатами и их союзниками.
К добру или к худу — или их сочетанию, — миссия жизни Морелли оказалась более чем выполнена.
За пределами комикса
За первой встречей последовали другие, в Вашингтоне и в форте Монро в Вирджинии.
Дон Морелли не подходил ни под какое представление о солдате. В частности, интеллектуалы привыкли карикатурно представлять себе военных грубиянами или просто дураками. Вспомните политические карикатуры генералов: грудь вперед и целый иконостас звенящих медалей и орденских колодок, плюс — волевое лицо, без признаков интеллекта. Вспомните сатирическую песню Гилберта и Салливана «Я образец современного генерал-майора» или первого лорда адмиралтейства из «Передника», который объявляет: «Я так мало рассуждал, что меня поставили командовать флотом королевы!» Если же у этих комиксовых персонажей и были какие-то реальные прототипы, ни к Дону Морелли, ни к его коллегам, с которыми он нас познакомил, они не имели никакого отношения. Дон Морелли на самом деле был интеллигентом, который носит мундир (иногда). Будучи «возвышенной» натурой, он жил в мире идей. У него было прекрасное чувство юмора и неисчерпаемый запас итальянских анекдотов. У одного из своих офицеров он обучался живописи, а его за это учил играть в шахматы. Он любил и классическую музыку, и Стэна Гетца. Пел он омерзительно. А читал все, от научной фантастики до истории и жизнеописаний. Другой американский генерал, с которым мы познакомились позже, называл его «итальянцем эпохи Возрождения».
Книга американского футуролога и публициста Э. Тоффлера «Шок будущего», книга несомненно, бестселлер последних десятилетий. Автор обращает внимание на неслыханный темп, который характерен для современных культурных, политических изменений. Человечество может погибнуть не из–за экологической катастрофы, ядерной реакции или истощения ресурсов. Шок, который испытывают люди, приводит к психологическому онемению, к самой реальной опасности, которая подстерегает человечество. Это главная угроза. Надо осознать ее и по возможности устранить.
Один из провозвестников «постиндустриального общества» Элвин Тоффлер, предсказавший многие черты современного общества еще в начале 80–х гг. прошлого века, в своем классическом труде раскладывает историю человечества на «технологические волны» (сравните с классиками политэкономии!). Одна технологическая волна сменяет другую, за сменой технологий происходит смена общественных формаций. По Тоффлеру, между социализмом в СССР и империализмом середины XX века в США особой разницы нет — и там, и здесь легко обнаружить черты индустриальной эпохи: централизованное жесткое управление и контроль и подавление социальной инициативы.
Перед вами — одна из самых влиятельных работ в жанре так называемой «социальной философии» — «Метаморфозы власти» Элвина Тоффлера. Книга, в которой развитие его оригинальных, ярких идей достигает уже кульминационной точки. Итак, происходят ли «метаморфозы власти» лишь на глобальном уровне — или, незаметные для нас, давно уже стали частью нашей повседневной, обыденной жизни? И что принесет нам это в грядущем — новые информационные войны и новый политический антагонизм, противостояние уже не между социальными, но между информационными системами? Двадцать первый век уже настал.
Элвин Тоффлер — известный американский философ, автор книг «Метаморфозы власти», «Шок будущего», «Третья волна». Новая книга Элвина и Хейди Тоффлер — о том, каким будет наш мир завтра. Кто обретет богатство, как это произойдет и что это значит для всех нас. Какие новые возможности откроет нам экономика будущего в столь различных областях, как здравоохранение, энергетика, мировые коммуникации, промышленность, сельское хозяйство.
В этой книге Шошана Зубофф описывает и объясняет причины возникновения феномена, который она называет «надзорным капитализмом». Ставки как никогда высоки: глобальная архитектура модификации поведения угрожает сделать с человеческой природой в XXI веке то же, что промышленный капитализм сделал с окружающей средой в XX веке. Зубофф показывает последствия распространения надзорного капитализма из Кремниевой долины во все сектора экономики. Необычайное богатство и власть накапливаются на новых «рынках поведенческих фьючерсов», где делаются и продаются предсказания относительно нашего поведения и где производство товаров и услуг подчинено новым «средствам модификации поведения». Угрозу теперь представляет не тоталитарное государство, а повсеместно распространенная цифровая архитектура.
В книге дается обзор концепции французского мыслителя Анри Бергсона (1859–1941), классика западной философии XX века, лауреата Нобелевской премии по литературе (1927). Подробно исследуется эволюция взглядов А. Бергсона – от философской психологии, развитой в ранних работах, до этико-религиозной концепции, изложенной в «Двух источниках морали и религии» (1932); рассматриваются некоторые аспекты рецепции учения Бергсона в России в конце XIX – первые два десятилетия XX в. В книге, содержащей элементы жанра философской биографии, использован новый фактографический материал.
Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Главная тема книги — человек как субъект. Автор раскрывает данный феномен и исследует структуры человеческой субъективности и интерсубъективности. В качестве основы для анализа используется психоаналитическая теория, при этом она помещается в контекст современных дискуссий о соотношении мозга и психической реальности в свете такого междисциплинарного направления, как нейропсихоанализ. От критического разбора нейропсихоанализа автор переходит непосредственно к рассмотрению структур субъективности и вводит ключевое для данной работы понятие объективной субъективности, которая рассматривается наряду с другими элементами структуры человеческой субъективности: объективная объективность, субъективная объективность, субъективная субъективность и т. д.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Первая в России книга о патафизике – аномальной научной дисциплине и феномене, находящемся у истоков ключевых явлений искусства и культуры XX века, таких как абсурдизм, дада, футуризм, сюрреализм, ситуационизм и др. Само слово было изобретено школьниками из Ренна и чаще всего ассоциируется с одим из них – поэтом и драматургом Альфредом Жарри (1873–1907). В книге английского писателя, исследователя и композитора рассматриваются основные принципы, символика и предмет патафизики, а также даётся широкий взгляд на развитие патафизических идей в трудах и в жизни А.
«Анти-Эдип» — первая книга из дилогии авторов «Капитализм и шизофрения» — ключевая работа не только для самого Ж. Делёза, последнего великого философа, но и для всей философии второй половины XX — начала нынешнего века. Это последнее философское сочинение, которое можно поставить в один ряд с «Метафизикой» Аристотеля, «Государством» Платона, «Суммой теологии» Ф. Аквинского, «Рассуждениями о методе» Р. Декарта, «Критикой чистого разума» И. Канта, «Феноменологией духа» Г. В. Ф. Гегеля, «Так говорил Заратустра» Ф. Ницше, «Бытием и временем» М.
Эссе одного из наиболее известных философов-марксистов «франкфуртской школы» об обманчивости современной толерантности, которая стала использоваться для завуалированного подавления меньшинств вопреки своей изначальной сущности — дать возможность меньшинствам быть услышанными.
Испанский философ Хосе Ортега-н-Гассет (1883–1955) — один из самых прозорливых европейских мыслителей XX века; его идеи, при жизни недооцененные, с годами становятся все жизненнее и насущнее. Ортега-и-Гассет не навязывал мысли, а будил их; большая часть его философского наследия — это скорее художественные очерки, где философия растворена, как кислород, в воздухе и воде. Они обращены не к эрудитам, а к думающему человеку, и требуют от него не соглашаться, а спорить и думать. Темы — культура и одичание, земля и нация, самобытность и всеобщность и т. д. — не только не устарели с ростом стандартизации жизни, но стали лишь острее и болезненнее.
Фридрих Ницше — имя, в литературе и философии безусловно яркое и — столь же безусловно — спорное. Потому ли, что прежде всего неясно, к чему — к литературе или философии вообще — относится творческое наследие этого человека? Потому ли, что в общем-то до сих пор не вполне ясно, принадлежат ли работы Ницше перу гения, безумца — или ГЕНИАЛЬНОГО БЕЗУМЦА? Ясно одно — мысль Ницше, парадоксальная, резкая, своенравная, по-прежнему способна вызывать восторг — или острое раздражение. А это значит, что СТАРЕНИЮ ОНА НЕПОДВЛАСТНА…