Война глазами дневников - [33]

– провел Моравско‐Остравскую операцию в Карпатах с большими потерями,

– страдая от ранений, долго лечился в госпиталях и санаториях и т.д.

Вернувшись на войну, его направили на относительно спокойный Калининский фронт, хотя на войне спокойных фронтов, как говорили ветераны, не бывает. Командовал он и 4‐м Украинским фронтом. Потом с фронта его перебросили командовать армией. Жуков считал его самым противоречивым полководцем Великой Отечественно войны.

– Потолок его не фронт, а армия, – грубо заметил как‐то Жуков.

Звезду Героя Советского Союза получил только в 1944 году, а звание маршала Сталин так ему и не дал, хотя относился внешне к нему хорошо.

Когда Хрущев затевал развенчание культа личности Сталина, Еременко просил выступить с докладом на партийном съезде на эту тему. Но Никита Сергеевич отказал ему. И все же по случаю праздника 10‐летия со дня Победы в 1955 году он стал Маршалом Советского Союза.

Наверное, так посчитал новый хозяин Кремля, что А.И. Еременко должен иметь на плечах военного мундира маршальские погоны. Воевал он много и часто, заслуги перед Родиной были тоже немалые. Ранений получил, наверное, больше всех полководцев…

Да, он, может быть, не был величайшим полководцем, но то, что он был настоящим Героем и храбрецом, патриотом отчизны, заботливым к простому солдату – это неоспоримый факт.

На слова Г.К. Жукова о том, что А.И. Еременко был противоречивой фигурой, можно ответить так: все люди сотканы из противоречий!

После войны он не ждал радости – радовал себя сам подготовкой мемуаров. Он не старел в одиночку – были семья и дневники, над которыми он продолжал работать. Он говорил мудрые слова: «Кто не боялся конца своего, тот не жил!» Он прожил интересную жизнь.

Что касается взаимоотношений с Н.С. Хрущевым… Не Еременко взял его к себе в качестве члена Военного совета фронта – назначила Ставка во главе со Сталиным. Значит, ошибся и вождь, а потом прозрел. Первое впечатление часто бывает ошибочно.

Думаю, Сталин точно заметил червоточины в личности «донбасского шахтаря». У Верховного главнокомандующего была крепкая память. Он хорошо помнил, через кого и как Никита Сергеевич протиснулся в большую политику и кто ему открыл Кремлевские двери. Протеже была жена Иосифа Виссарионовича – Наденька Аллилуева. Она училась вместе с Хрущевым в Промышленной академии.

Запомнил он и довоенные его приезды к нему в Абхазию и на дачу «Зеленая роща» в Сочи. Где он крепкий, как белый гриб‐боровичок, в тоже время очень подвижный, подобный ртутному шарику, почти катался в пляске по полу. До озорства веселый украинский гость, после принятого на грудь, под аплодисменты, отбивал ботинками гопака. Во время пляски он заразительно хохотал во весь свой огромный рот. При грохочущем смехе обнажались плохо расставленные и несколько выдвинутые вперед зубы с несколькими блестящими фиксами. А маленькие глазки сужались в пляске до предела.

На красном и мокром лице с двумя бородавками и огромным лысым черепом выделялись курносый нос и оттопыренные уши.

– Никитка, спляши, – кричал веселящийся Сталин, наверное, от его любимых красных десертных вин – «Киндзмараули» и «Хванчкара». И гость Хозяина пускался своими коротенькими ножками, продетыми в широкие штанины брюк, как тогда было модно, по кругу в малороссийский гопак или казачок. Конечно же, танцор не взлетал высоко, не пускался вприсядку, не делал шпагата в прыжке, далеко не выбрасывал ноги вперед. В танце он не глубоко приседал. И все же Никита энергично выплясывал под гармошку Буденного.

Это он как‐то перед самой войной привез на дачу Сталину расстрельный список военных, врагов народа, из числа командного состава Киевского особого военного округа. Он использовал небольшую паузу, после чего подобрал удобный момент и показал бумагу уже подвыпившему вождю. Тот, пробежав диагонально список, вынужден был взорваться:

– Ты что, не чувствуешь в какое время мы живем? Кто хозяин на Украине?

Настроение у гостя упало. И он скоро покинул торжество – его ждала Украина.

– Какая хрень, думал заметит, одобрит меня небожитель, а тут такой срам при всех, – рассуждал обиженный Хрущев, покидая торжество.

Еременко честно писал о воровстве, коррупции в армии, а также бессмысленности некоторых решений высшего командования и давал далеко не лестные характеристики своим коллегам.

Кстати, Жуков, после неожиданной смерти Маршала Советского Союза А.И. Еременко, как‐то с издевкой заметил: «Смешно жил и смешно помер».

Но покойников нельзя унижать. Есть поговорка, что о мертвых надо говорить либо хорошо, либо ничего. По‐моему, это настоящее заблуждение. Правда всегда остается правдой. Но, с другой стороны, правда у каждого своя. Если уж на то пошло – надо сдерживаться от негативных эмоций, даже разговаривая с живыми. То – обиды через злословие. А вот покойников по канонам христианской морали обижать грешно.

Думается, если бы был жив маршал, он бы сказал другому маршалу – груб ты, Жора, груб! Зачем грешишь?! Здоровья тебе желаю!

Помните фильм «Офицеры», когда бойцы несут на носилках раненного генерала Варавву – Ланового. Этот эпизод взят из жизни Андрея Ивановича Еременко. За время войны он был несколько раз ранен, в том числе и очень тяжело. Будущий маршал кроме несомненной храбрости и великой смелости отличался сыновней заботой о простых, окопных солдатах.