Война для Господа Бога - [45]

Гор смотрел на товарищей, тихо посасывал пиво из своей кружки и чувствовал, как «отходит». На душе заметно потеплело. «Вот оно, – подумал он, – химия, блин! Девушку свою потерял, пол-отряда своего возле храма просрал, как в мир свой вернуться, понятия не имею, но пива хлебнул – и хорошо».

Тут появились местные повара и еще больше усугубили ситуацию, развернув на столе огромные подносы, на которых тесно разместились горшки с тушеной свининой, печеный картофель, квашеная капуста с брусникой и много-много других замечательных для оголодавших с дороги бойцов вещей. В таких обстоятельствах предаваться горестным размышлениям было уже просто невозможно, и Гор активно набросился на еду вместе с другими офицерами. В итоге на следующие несколько минут дружное стуканье деревянных кружек с золотистым пойлом сменилось не менее дружным чавканьем крепких челюстей консидориев.

Беседа возобновилась только когда блюда оказались ополовинены, пиво повыветрилось из голов, а первая радость от встречи со старыми товарищами прошла. Сытые и немного протрезвевшие мужчины перестали ржать и заговорили о делах невеселых, но насущных. О войне. О взятом городе. О павших товарищах. О будущих проблемах.

Первым в состоянии открыть рот для разговора оказался, разумеется, Бранд, поскольку быстрее всех уничтожил свою порцию горячего. Он смачно рыгнул, откинулся на спинку большого деревянного стула и вперил взгляд в сидевшего напротив Крисса.

– Ну что, голова габеларская, – спросил он как всегда громко и как всегда немного несерьезно, – скучно было небось в город без боя входить? Ни тебе рубки, ни тебе пальбы, ни девок пощупать, пока по улицам носишься, ни за шательенами поохотиться?

– Нет, не скучно, – рассудительно ответил Крисс. – И вообще, если тебе весело лезть на стены под пули и картечь – изволь, а по мне – все бы города так сдавались. К тому же дерьма мы тут с вами и так, без штурма, хлебнем, вот увидишь.

Народ за столом чуть притих.

– В смысле? – спросил Гор. – Ты что имеешь в виду?

– Да что есть, то и имею, – вздохнул габелар. – Обстановка в городе, знаешь ли, такая… интересная, скажем. Сабин объявил взятие Бронвены величайшей победой восставших, но на деле оно может стать самым страшным поражением.

С этими словами он полуобернулся и немного укоризненно посмотрел на Гордиана.

– Тебя не было, мой друг, почти две недели, и Совет виликов, въехавший в город вместе с войсками, не мог снимать ошейники с сервов города без тебя. Более того, Совет запретил сервам обесточивать оковы самим с помощью электричества! Представьте себе.

– Да ну? – сказал Бранд.

– Вот те и «ну». Совет объявил, что нужно готовить город к обороне и достроить таки пресловутую стену на западном рубеже. И мы сделали это! Наихудшим образом из возможных, хотя и наиболее эффективным, вилики заставили сервов Бронвены трудиться над достройкой линии обороны с помощью храмовых ошейников, обращаясь с ними так же, как обращались до этого их хозяева! Более того, используя хомуты, вилики стали принудительно зачислять местных сервов в Армию Свободы.

Сидящие за столом замолкли все, как один.

– Вот это да, – подал наконец голос Никий. – А что же Трэйт? А Вордрик, а Рихмендер? Неужели они согласились?

– А что они могли сделать? Аргументы у Совета были железные. Во-первых, высокие темпы комплектования армии невозможно было обеспечить иным способом. Если вы помните, в Кербуле большинство освобожденных не вступали в полки, а с энтузиазмом драпали на север. Еще хуже дело обстояло с желающими махать киркой на строительных работах по восстановлению укреплений. Труд-то тяжелый! Кто-то согласился бы, а кто-то нет. Что же, тех, кто отказался, надо вешать? Нет, лучше использовать ошейник!

– А лучше ли? Так бы расстреляли предателя и саботажника. А так – Совет просто проявил себя таким же рабовладельцем, как церковь и шательены.

– Да это хуже чем предательство!

– Вот уроды!

– Точно!

Крисс крякнул, поерзал на стуле и взгромоздился на стол локтями.

– Ладно, – продолжил он, не обращая внимания на возгласы и оглядев товарищей исподлобья. – Уроды, не уроды, не мне решать. Но сервы города возмущены. Да и солдаты в старых кербульских полках ропщут не меньше. Все недоумевают – чем новая власть лучше прежней? И почему всем заправляют вилики? Но самое страшное не в этом, а в том, что Бронвена сегодня похожа на пороховую бочку, ребята. Городские сервы кипят возмущением и ждут одного – прихода Святого Фехтовальщика. Твоего возвращения, мастер Гордиан.

Гор зыркнул вбок на Крисса и слегка удивился.

Бывший габелар первый раз в жизни назвал его «мастером», признавая равным не только формально, как любого из освобожденных рабов, но и фактически – в среде бойцов-консидориев, в иерархии которых Крисс, безусловно, был VIP как дацион по верховой езде и лучший борец без оружия.

Габелар между тем продолжал, и надо же, всегда смешливый Крисс сегодня был серьезен как никогда.

– Теперь, когда Фехтовальщик под стенами Бронвены, Совет виликов более не может оттягивать снятие хомутов, иначе городские сервы восстанут. В Бронвене почти сотня тысяч рабов – страшная сила. И подавлять ее в случае восстания против Совета придется с помощью ошейников – другого способа нет, поскольку Армия Свободы, набранная из таких же сервов, для подавления бунтов не годится.