Война Чарли Уилсона - [205]

Однако в Исламабаде нашелся человек с достаточным влиянием, чтобы поставить под вопрос продолжение афганской программы. Посол Роберт Оукли был сторонником жесткой линии и еще недавно выступал за эскалацию военных действий в Афганистане. Он занял свой нынешний пост после того, как его предшественник Эрни Рейфел погиб в авиакатастрофе вместе с Зией уль-Хаком.

Оукли был деятельным человеком и приложил все силы к тому, чтобы Милт Берден и новый глава ISI Хамид Гуль понимали, что в вопросах разведки они вместе с ним должны составлять триумвират. Он находился в должности, когда Хекматиар и Масуд возобновили кровную вражду, когда моджахеды начали расхищать гуманитарную помощь, а двое старых афганских союзников ЦРУ выступили на стороне Саддама Хусейна. Он был настолько озабочен ростом антиамериканских настроений в Пакистане во время первой войны в Персидском заливе, что эвакуировал посольство и обратился ко всем американцам с призывом покинуть страну. Теперь, наблюдая за возвышением радикального ислама, он задавался вопросом: а существуют ли «борцы за свободу» на самом деле?

Раньше это было почти немыслимым, но теперь он сомневался, что «наши» афганцы, больше не испытывавшие угрозы со стороны советской армии, отличаются от тех афганцев, которых поддерживали русские. По сути дела, руководители афганского марионеточного правительства говорили правильные вещи и даже твердили о демократических переменах. С другой стороны, моджахеды творили чудовищные зверства и не могли отложить в сторону свои взаимные распри и обиды, чтобы захватить Кабул. Даже если бы моджахедам в конце концов удалось захватить страну, Оукли спрашивал себя: «Будут ли они сочувственно относиться к нам и захотим ли мы иметь дело с ними?»

Оукли рассмотрел всевозможные основания для продолжения программы ЦРУ, но он каждый раз упирался в проклятые вопросы: «Что делают в этой песочнице такие славные ребята, как мы? Теперь, когда русские ушли, хотим ли мы дарить этим детишкам «Стингеры», системы спутникового наведения, армейские рации и сотни миллионов долларов?»

Гуманитарная программа Кренделла была бессильна остановить резню. Представление о караванах, следующих за победителями и взывавшими к сдержанности, оказалось сильно преувеличенным. События больше напоминали сцены из фильма «Апокалипсис наших дней»: озверевшие моджахеды стреляли во все, что двигалось, а потом сотрудники гуманитарной миссии спасали щенка или ребенка.

Боб Оукли не для этого хотел стать американским послом в Пакистане. Когда Россия была «империей зла», он проводил жесткую линию. Но теперь, оценивая присутствие США в Афганистане и Пакистане, он пришел к выводу, что национальные интересы Америки больше не соблюдаются. Он рекомендовал прекратить всякую поддержку моджахедов и дал понять видным деятелям в политических и военных кругах Пакистана, что США выходит из афганской программы. «Мы дали им достаточно времени, — говорит он. — Мы оставались с моджахедами два с половиной года после того, как Горбачев сказал Рейгану, что русские уходят. Теперь пусть разбираются самостоятельно».

Мнение Оукли имело значительный вес: он был университетским товарищем Джима Бейкера и другом президента Буша. Он был готов признать, что американская политика в Афганистане должна измениться после ухода 40-й армии. Моджахеды помогли завершить холодную войну, а саудовцы оказали финансовую помощь; теперь и те и другие считали, что со стороны Америки будет вероломством, если она повернется в другую сторону. Но Соединенные Штаты сделали свое дело, и с каждым годом казалось, что Наджибулла становится сильнее, а моджахеды — все более разделенными, несговорчивыми и даже опасными.

Той весной Уилсон с удивлением узнал, что администрация не направила запрос о новом бюджете для афганской программы. Он встретился в своем офисе с новым директором ЦРУ Уильямом Вебстером и побеседовал с ним на эту тему, но в Агентстве, по-видимому, больше не существовало единого мнения. Администрация Буша хотела выйти из игры, и на седьмом этаже Лэнгли понимали, что у них нет иного выбора, кроме поддержки решения своих хозяев из Белого Дома.

Но никто не мог покончить с «войной Чарли Уилсона» подобным образом. Новые руководители афганской программы ЦРУ, уже давно перенявшие манеру Гаста неофициально приезжать к конгрессмену, без обиняков утверждали, что, несмотря на официальную позицию ЦРУ, они считают позором уйти с поля битвы, пока она не закончилась надлежащим образом.

Не получив запрос о финансировании, сенатская комиссия по ассигнованиям выдвинула законопроект, где не было ни слова об Афганистане. Тридцатого сентября 1991 года поток оружия, продовольствия и боеприпасов для моджахедов должен был прекратиться. Но для Чарли Уилсона такое окончание войны казалось неправильным и недопустимым. Ему не нравилось, что Соединенные Штаты собираются уйти, подхав хвост. Президент мог желать чего угодно, но это была не его война. Эта война с самого начала была войной Конгресса, и он не мог отступить, особенно теперь, когда в ЦРУ начались разброд и сомнения. Именно в этом заключалась суть обращения Уилсона к его недовольным коллегам из комитета по разведке, когда они собрались для обсуждения ежегодного бюджета. Это может показаться невероятным, но он снова одержал победу. Никто не умел говорить «нет» Чарли Уилсону.