Война богов - [14]

Он порывисто протянул мне руку, и я почувствовал, что не имею права отказаться от союза, который он мне предложил.

— Согласен, и попытаюсь проводить вас туда, где находятся Врата.

— Следует прибыть к ним раньше терпиан, ибо я не сомневаюсь, что они могут пересечь порог. Сейчас посоветуюсь с Юпитером и попрошу его срочно созвать Совет.

Он уже собрался было выйти, когда в саду появился стражник, бегущий к нам со всех ног.

— О светлейший! — закричал он, обращаясь к Меркурию. — Терпиане в городе! Они узнали о появлении чужеземца и хотят его схватить. Меня послал Юпитер с просьбой, чтобы ты спас пришельца от их когтей.

Мгновенно обернувшись, Меркурий схватил меня за руку.

— Быстро уходим! Надо же! Эти негодяи срывают наши планы. Нельзя терять ни минуты. Пройдем через подземелье, которое ведет к Олимпу, а там незаметно скроемся…

И он потащил меня за собой в глубь дворца.

Глава 8

Мы бегом спустились в подземелье, о котором говорил Меркурий. Я почти наступал ему на пятки.

Проход был сырым и узким. Оглядываясь по сторонам, я лихорадочно соображал, смогу ли один потом выбраться отсюда.

Впрочем, разве это было самое главное? Меркурий шел, не колеблясь, к точно намеченной цели, как будто его вела некая нить Ариадны,[15] и через некоторое время мы выбрались на свежий воздух за пределами города.

Колесница уже ждала нас, и Меркурий жестом призвал меня садиться, бросив мешочек с деньгами вознице. Молодой единорог, запряженный в коляску, взял с места в галоп, а я указывал направление.

Во время движения ничего особенного не привлекло нашего внимания. Единственно что я понимал, — ключ к тайне должен находиться где-то поблизости. Это чувствовалось и по намекам старца, с которым я встретился, прибыв в этот мир.

— Полагаю, что этот почтенный старец обо всем догадывался, — доверился я Меркурию. — Помню, как он внимательно смотрел на меня, словно читал мои мысли… И он сразу же обратил внимание на кольчугу, в которую я был одет.

— Я знавал Мелкора, — заметил Меркурий. — Он великий мудрец. Но скажу откровенно, что нет никого более глухого и более немого в отношении к другим, чем эти сыны Минервы…[16] Для них все хорошо и правомерно…

А я между тем продолжал:

— Вполне возможно в таком случае, что он не только видел терпианина, но и знает, каким способом тот проник во Врата. Почему бы нам не попытаться расспросить его?

Меркурий скорчил гримасу и нервно подхлестнул единорога.

— Ну что ж! Отправимся к нему, пока смерть не скосила его… Но лично я полагаю, что это все напрасно.

Сказав это, он повернул колесницу к священным горам.

Пала ночь, и мы вынуждены были удвоить осторожность, двигаясь по узкому ущелью. Меркурий своим мощным голосом не переставал взывать к Мелкору. Но ответа не было.

Тут я обратил внимание на следы, терявшиеся в скопище скал, и указал на них Меркурию. Мы были на верном пути.

Оставив колесницу, мы пешком направились к вершинам, где должно было находиться убежище старца, но когда поднялись на небольшое плато, то сразу заметили очертания темного тела, лежащего в пыли.

Это был Мелкор, и я тут же его узнал. Он был еще жив.

Опустившись рядом на колени, мы пытались заставить его заговорить.

Его угасающий взор остановился на нас, а в почти потустороннем взгляде вспыхнул огонек жизни, как отражение далеких звезд.

Я повторил свой вопрос. Показалось, что старец хочет ответить, но ни один звук не сорвался с его губ.

Меркурий еще ниже склонился к нему и настойчиво повторял:

— Мелкор, нам нужно знать… Я прошу, я умоляю… Сделайте последнее усилие… одно-единственное…

Указательный палец старца вдруг нарисовал в пыли большой круг, а над ним на разных расстояниях еще парочку небольших и разновеликих.

Рука его дрожала, но он еще успел указать на самый маленький из кружков.

И это было все. Он вздрогнул, вытянулся, и голова его бессильно упала.

Мы медленно поднялись, заинтригованные непонятными значками, нарисованными на земле. Было совершенно невозможно разгадать смысл этой загадки. Что хотел сказать Мелкор?

Стало совсем темно, и невозможно уже было спуститься без риска сломать шею. Поэтому мы решили провести ночь здесь, а на рассвете спуститься в долину, где, по словам Меркурия, у него были друзья, которые спрячут меня от терпиан.

Мы так устали, что сразу же погрузились в глубочайший сон, в то время как на небе взошли обе Луны этого мира, совершая свое вечное кружение.

На рассвете мы пустились в обратный путь, бросив последний взгляд на останки одного из мудрейших мира сего. Но едва мы добрались до колесницы, как Меркурий резко остановился и нахмурил брови. Нам явно грозила какая-то опасность, и он ее чувствовал.

— Что случилось? — спросил я.

— Тише… послушайте…

До нас донесся топот копыт, но прятаться было уже поздно. К нам, нахлестывая единорогов, приближалась группа всадников.

Лицо Меркурия потемнело, а рука опустилась на рукоятку меча.

— Проклятые дочери Терпии, — проворчал он сквозь зубы, — нам не скрыться от них…

Это действительно были женщины, и они старались окружить нас, издавая дикие вопли. Конечно, это были воинственные амазонки,[17] одетые в ниспадающие до колен плащи с застежкой на левом плече. В своем диком, необузданном порыве они были прекрасны и величественны. В них чувствовалась неукротимость. В руках у них были полукруглые щиты, а на головах сверкающие шлемы с разноцветными перьями. Я также увидел их царицу Ипполиту в блестящих доспехах, сделанных из небольших железных чешуек. Она четко командовала и руководила операцией по окружению.