Война без линии фронта - [58]

Но советский патриот не терял времени даром. В школе он организовал из обучавшихся в ней бывших советских моряков и других военнопленных подпольную группу. Добрянский и члены его группы выявляли лиц, готовящихся к заброске в советский тыл, и агитировали их не выполнять заданий фашистов, а явиться с повинной в советскую контрразведку.

Когда в марте 1944 года в тыл Красной Армии была заброшена группа агентов, она в полном составе явилась в советские органы и передала сведения о деятельности фашистской разведки.

Немцы арестовали Добрянского, но ему удалось бежать.

Другой советский патриот Мокий Демьянович Каращенко, старший лейтенант, накануне воины служил в Либавском пограничном отряде. В бою под Ригой он был тяжело ранен. Стремясь выйти с группой товарищей из вражеского окружения, в стычке с латвийскими буржуазными националистами (айзаргами) был схвачен и доставлен в рижское жандармское управление. На допросе назвался офицером 308-го строительного батальона Никулиным. В лагере военнопленных, прозванном за строгий режим «Долиной смерти», Каращенко, выдавая себя за симпатизирующего идеям великой Германии, вошел в доверие к одному из фашистских прихвостней Петренко. Был зачислен в фашистскую разведывательную школу и стал терпеливо и осторожно собирать сведения об обучающихся в ней предателях Родины. Несколько месяцев проходил он подготовку сначала в одной, а затем в другой разведывательной школе. Но никогда не забывал о своей цели.

Перейдя с заданием врага линию фронта, Каращенко доставил нашей военной контрразведке ценнейшие данные о персонале двух фашистских разведывательных школ, системе подготовки агентуры и другие важные сведения. По памяти составил списки вражеских агентов, указал со многими подробностями их приметы, сообщил сроки заброски на нашу территорию.

Каращенко с готовностью согласился выполнять поручения военной контрразведки. С одобрения Военного совета фронта было решено возвратить разведчика к немцам с важным заданием. При допросе Каращенко передал немцам сообщение, в основе которого лежал письменный доклад о всем «виденном» и «добытом» на маршрутах следования. Сведения касались двух новых дивизий и других воинских частей, прибывших якобы в Приморскую оперативную группу. Для подтверждения этих данных по договоренности с советским командованием специально выделенные подразделения разжигали ночью костры, утюжили, имитируя танки, землю тягачами в заданных квадратах. Немцы стали забрасывать снарядами и бомбами отмеченные Каращенко участки.

Кроме того, Каращенко сообщил немцам о фактах, требующих, по его мнению, проверки агентурой. Было срочно подготовлено и заброшено несколько шпионов. В местах, указанных Каращенко, их ждали засады. За эти сведения немцы наградили Каращенко бронзовой медалью.

Страх перед возможным наступлением русских заставил немцев перегруппировать свои войска. И это было использовано нашим командованием, готовившим и проводившим операции по разгрому фашистских войск под Ленинградом и в Прибалтике.

Пришла зима 1943 года. Каращенко перевели в Тильзит и включили в группу диверсантов, которая должна была остаться на освобожденной территории, перейти на нелегальное положение, а затем начать подрывную работу. 2 февраля 1943 года Каращенко выходит навстречу наступающим частям 3-го Белорусского фронта и передает в контрразведку имена и места укрытия всех известных ему диверсантов. Он сам принимал активное участие в их розыске и поимке.

Больше за линию фронта он не ходил. Возвратившись в строевую часть, ушел с боями на запад. Сейчас М. Д. Каращенко пенсионер, живет в одном из городов Прибалтики.

Но были и такие люди, которые, соглашаясь работать у фашистов, руководствовались прежде всего личными мотивами. В условиях голода, пыток и террора немцев против наших военнопленных они становились агентами, видя в этом единственный путь спасения своей жизни и возвращения на Родину, куда большинство из них стремилось попасть любой ценой.

Возвращаясь уже в качестве немецких агентов в свою страну, часть этих людей, не ведя, разумеется, никакой враждебной работы, тут же признавалась в своей принадлежности к немецкой разведке. Другая часть тоже не выполняла заданий немецкой разведки, но из страха ответственности перед советскими органами не признавалась в своей принадлежности к агентуре фашистской разведки. Эти люди стремились скорее влиться в общую массу советских граждан и либо снова вступить в Красную Армию, либо найти иное место в жизни страны.

Но и те и другие были готовы искупить свою вину перед Родиной и оказать посильную помощь советской военной контрразведке. Одни добровольно, а другие, будучи разоблаченными, охотно рассказывали все, что знали. Так органы военной контрразведки часто находили в среде немецкой агентуры добросовестных помощников для выяснения намерений разведывательных органов абвера и выявления засылаемых ими к нам разведчиков и диверсантов.

Так, 8 сентября в оккупированном Воронеже немецкой разведывательной группой, возглавляемой Шульцем, был завербован бывший военнослужащий Красной Армии Жуков. Обучаясь у немцев, он старался показать себя добросовестным агентом. Однако после переброски через линию фронта он тут же явился с повинной и правдиво все рассказал о себе. Особый отдел 40-й армии предложил Жукову помочь получить более обстоятельные сведения о группе Шульца. Жуков согласился и вновь перешел через линию фронта.