Война, а не шоу - [3]

«Завтра». Я сам участвовал в нескольких записях и должен отметить, что уложить в минуту систему аргументаций чрезвычайно сложно, особенно, если тебя прерывают и тобой руководят такие люди, как ведущий Сванидзе. И второй момент, на который я обратил внимание, — смещение понятий, смещение акцентов, то есть фальсификация, которой занималась противоположная сторона. Ну, в частности, по китайскому вопросу я больше всего обратил внимание на высказывание квазиэксперта Бажанова, который размахивал существующими и несуществующими решениями Пленумов КПК и утверждал, что КНР — это уже чуть ли не США, что само по себе смешно. И точно такое же отношение в вопросе о мировом финансовом экономическом кризисе, когда делались такие фронтальные попытки доказать, что все хорошо, все идет нормально, и мы должны просто брать американскую финансовую и экономическую модели, встраиваться в существующую систему, которая зачастую идет вразрез с национальными стратегическими интересами экономики России. Еще раз спрошу: нельзя ли было хотя бы обуздать Сванидзе?

С.К. Это было совершенно невозможно. Сванидзе довольно четко зафиксировал свою позицию, которая заключалась в том, что он не будет беспристрастен. Мне показалось, что эта его пристрастность дает нам огромную фору, огромные возможности, но, конечно, она отнимала у нас гигантское количество возможностей тоже. Вообще же, повторяю, на войне как на войне.

Что касается телевидения, то телевидение — это клип, и тут важным становится умение человека сжать свое высказывание до 30 секунд или до минуты. Это особое искусство, и все, кто хотят воевать на телевидении, должны овладеть этим искусством. Это вообще другой формат высказывания. На телевидении минута — это гигантское время, 30 секунд — это большое время, 10 секунд — это достаточное время. В нормальной жизни человек хочет для аргументации совсем другого времени. Но здесь ты не на лекции, не на семинаре, не на круглом столе. Это нечто совсем другое — это клип. И второе, что надо делать — надо всё время видеть мысль противника почти пластически. Ты опоздал на секунду, не уловил — уже поздно. Таков характер этой войны.

В этой войне, естественно, с каждым из нас играли не по правилам. И это было предопределено самим наличием тандема Млечин—Сванидзе. Причем иногда Сванидзе был радикальнее Млечина в отстаивании его позиции. Я несколько раз наблюдал, как в тот момент, когда Сванидзе казалось, что Млечин растерялся, он пытался доиграть то, что не доиграл Млечин. Таков был жанр.

В этом жанре таились огромные опасности и огромные возможности. Я не люблю всех этих ярких сравнений, типа «процесс над Георгием Димитровым». Георгий Димитров реально страдал и реально был жертвой страшной политической системы, а мы с вами сидим в уютном кабинете и пьём чай. Так что все эти сравнения некорректны. Но вот этот сильно деформированный «суд», эту очень сильно утрированную позицию другой стороны я по ходу телепередач сравнивал с известной фразой из «Белого солнца пустыни»: «Гюльчатай, открой личико!» Это когда матерый убийца прятался за паранджой убитой Гюльчатай, и Петруха, который хотел на ней жениться, всё просил, чтобы Гюльчатай показала личико. А когда паранджа была, наконец, снята, то там оказалось совсем другое лицо.

Многие люди пишут в письмах и на форумах: «Наконец–то мы увидели их лицо». Это очень определенное лицо, лицо, которое, с моей точки зрения, многих привело в шоковое состояние. Я считаю, что Сванидзе и Млечин оказали огромную пользу тому процессу вторичной советизации нашего общества, который идёт, что они были здесь совершенно незаменимы.

Что касается нехватки времени на приведение своей аргументации и всего остального — было бы странно, если бы на либеральном канале, в условиях нашей сегодняшней действительности кто–то дал нам комфортные возможности представить свои позиции. С самого начала было ясно, что мы столкнемся с подсечками, подставами, иронией, оскорблениями.

Когда кто–то из моих коллег говорил: «Нет, мы больше не можем, мы не выдерживаем этого!», — я отвечал: «Ну, вы же знаете, что принятие поношений входит в определенный ритуал той религии, которую вы исповедуете. Как же вы можете от этого уходить? Как вообще может человек отказаться от шанса пробиться сквозь все это?»

В той или иной степени пробиться удавалось. И здесь образ тандема Млечин—Сванидзе был составной частью разыгрываемой телевизионной мистерии… Или сказки, где обязательно должны быть Баба Яга с Кощеем Бессмертным… Мне кажется, что подобная поляризация — предельная и очень часто гротескная — была безумно полезна для тех, кто хотел победы советской стороны. Конечно же, она требовала от нас огромных затрат — как интеллектуальных, так и эмоциональных. Но любая победа требует огромных затрат. А уж эта — тем более.

«Завтра». Итак, налицо радикальный сдвиг политизированного ядра нашего общества. Сдвиг по отношению к 1989–му, 1991–му и даже 1993 году. Это сдвиг в пользу советской модели. Но этот сдвиг оттеняется теми процессами, которые осуществляются сейчас правящим режимом. Тогда возникает вопрос: если соотношение так сильно изменилось, то почему это не трансформируется никоим образом в политической сфере? Почему мы не видим новых партий, новых ярких политических фигур? Почему тогда эти достаточно большие массы населения практически не реагируют на то, что мы переживаем сейчас? Например, на повышение тарифов? Ведь всё спокойно!