Война 2020. Первая космическая - [41]

— Да? Отменяете приказ, синьор подполковник?

— Нет, господин космонавт-исследователь. Приказ подтверждаю. Дополнительно рекомендую ознакомиться со свежими новостями. Мне почему-то кажется, что в числе свежих новостей обязательно будет что-то типа бомбардировки этим самым напалмом каких-нибудь до опупения мирных поляков.

— Почему вы так думаете, синьор подполковник?

— Предполагаю. Приступайте к выполнению приказа.

Пьетро с оскорбленным видом удалился к консоли, а Сергей, раз уж программа сдвигалась, запустил ТОРУ и загрузил рэндомный сценарий посадки «Топаза». Реактор — вещь стремная, даже неактивный. Лучше пару лишних раз прогнать посадку в режиме симулятора, прочувствовать динамику: Это не стыковка, где можно зависнуть и подумать, это Луна. Тут времени на раздумья может и не хватить. Совсем как в горах на «вертушке». Сценарий попался что надо — отказ привода наведения и уход машины на усеянное камнями поле чуть восточнее. Приткнуть аппарат удалось на последних каплях горючки, еле втиснув «посылку» между тремя валунами. Поднял камеру, оценил ситуевину. Пару глыб пришлось бы рвать, чтобы протащить тележку с грузом до равнины. На троечку, в общем.

Пьетро, судя по сосредоточенному лицу, продолжал поиски свидетельств о преступлениях тоталитарной русской военщины, так что времени на еще один заход вполне хватало. На этот раз грохнул основной движок, всего в пяти метрах до поверхности, да еще и с разворотом по тангажу градусов на двадцать. Самое оно, адреналинчик пожечь. На этот раз вышел в три нуля,[33] твердая пятерка. Настроение улучшилось. Резко, но ненадолго. Завыл принтер. Ну вот, здрассьте.

— Синьор подполковник. Разрешите отчитаться?

— Отчитывайтесь, господин космонавт… исследователь. — Сергей развернулся от консоли, на экране которой посадочный модуль с двухметровой бандурой по центру гордо торчал прямо в центре грузовой площадки.

— Обвинений в применении напалма по беженцам в материалах ООН и европейских комиссий нет. Но…

— Но?

— Вот. На слушаниях комиссии конгресса США в ноябре две тысячи восьмого подобный факт упоминается. Правда, как неподтвержденный. — С листом бумаги в руке (на картинке в середине угадывалось что-то жутковато-горелое, а рядом… ну да, тогда еще капитан Третьяков собственной персоной!) Тоцци напоминал набычившегося зайчика, режущего волку правду-матку перед неизбежным совместным обедом с заранее распределенными ролями. — Боюсь, что вы, господин Третьяков, все-таки убийца. Может быть, вы бомбили и по ошибке…

Только абсурдность идеи о том, чтобы набить кому-нибудь морду за сотни тысяч километров от Земли, заставила Сергея сдержаться. И еще: что-то здесь было не так… Все это не могло быть простой случайностью. Вылезти бы в сеть самому, понять бы, с чего такое внимание его скромной персоне… Но не до того. И вообще — без консультации с Абрамом теперь точно ни шагу. Пора и ему свой хлеб отрабатывать. Прямо сейчас воткнуть пару строк в отчет. А с этим… Как они там договаривались? М-да. А ведь формально макаронник выиграл.

— М-млять. Хорошо, господин Тоцци. Значок ваш. — Третьяков сорвал со стенки державшийся на липучке — шпенек был сточен по соображениям безопасности — потертый жизнью гвардейский значок, резким движением протянул итальянцу. Тот отшатнулся.

— Я его не возьму, синьор Третьяков. Я не думаю, что вы и в самом деле бросали напалм, однако вы оказались правы. Сегодня рано утром в лагере польских демонстрантов действительно возник сильный пожар. Палатки стояли скученно, есть много жертв. Сообщают, что русские вели обстрел зажигательными снарядами. Войска Польши и США выступили на защиту мирных граждан. Они наши союзники. Я не могу принять этот значок, синьор подполковник.

— Ну что ж. Была бы честь предложена. Вариант, что поляки нажрались и что-то подожгли спьяну, как я понял, вы даже не рассматривали? — На секунду показалось, что итальянец вот-вот начнет истово креститься и орать «Да не введи нас во искушение!», но обошлось, только головой замотал. — Понятно. А совпадение пожара и этой… информации обо мне ни на какие мысли не наводит?

— Синьор Третьяков. — Зайчик посуровел еще больше, готовый принять муки за европейскую солидарность и демократию. — Я бы предложил закончить эту тему, если можно. Я не одобряю действий ваших войск и, возможно, ваши — но я готов выполнить свой долг, работая с вами и дальше.

— Насколько дальше? До следующего откровения? Что там будет в следующий раз? Наши съедят пару польских младенцев, а ваша, господин Тоцци, родня сообщит вам, что я подозреваюсь в серийных убийствах пингвинов в Антарктиде?

— Сергей, прошу вас, давайте оставим эту тему. Ни к чему хорошему это не приведет. Я готов вернуться к выполнению программы, господин подполковник.

— Это меня радует, доктор Тоцци. В таком случае — готовьте скафандры к завтрашнему выходу.

— Слушаюсь, синьор командир, — и, уже проскользнув в шлюз, все же не удержался: — Сергей, завтра рассвет; Возможно, вы разрешите начать выход раньше обычного?

— Разрешаю. Выход назначаю на ноль семь пятнадцать, подъем — в ноль шесть тридцать. Отбой переносится на полтора часа ранее, — и, себе под нос, так, чтобы тот не услышал: — Идиот!