Вот тако-о-ой! - [28]

Свадьбу справляли у Пулей. На этом настаивали Клаас и Марта. Они же сервировали весь свадебный ужин: тут были ветчина, цыплята, сосиски, кекс, пиво, маринады. Преподобный Деккер обвенчал их. Селина никак не могла сосредоточиться на обряде венчания и все время рассматривала жесткую подстриженную бороду преподобного, а Первус имел чопорный, торжественный вид в своем черном неуклюжем костюме. В разгаре церемонии Селина вдруг испытала странное чувство: она ясно представила себе самое себя бегущей с криком прочь отсюда, из этой комнаты, от этого человека, из этого дома, вдоль по дороге назад – но куда? Это ощущение было так ярко, что она даже вздрогнула, обнаружив, что стоит спокойно на прежнем месте в подвенечном наряде и отвечает «да» на вопросы священника.

Свадебных подарков было немного. Пули подарили ей лампу, предмет мечтаний каждой жены фермера: безобразное желтое сооружение с нарисованными на плафоне красными розами и со стеклянными подвесками, звеневшими и качавшимися от каждого движения в комнате. От вдовы Парленберг молодые получили пузатый графин и шесть стаканов матового стекла. Подарок Ральфа, над которым он работал в своей «мастерской» в углу, у двери, много недель, очаровал Селину. Это была копия с сундука новобрачной, так украшавшего убогую комнатку Селины. Ральф покрасил дерево, отполировал его, вырезал год и инициалы Селины на крышке, с такими же завитками и гирляндами, как на старом сундуке. Получилась такая прекрасная вещь, что ею мог бы гордиться и взрослый искусный мастер, не только тринадцатилетний мальчик. Это был единственный ценный предмет среди безобразной мещанской рухляди, составлявшей свадебные подношения. Она поблагодарила Ральфа со слезами на глазах.

– Ральф, ты будешь часто навещать меня, не правда ли? Часто? – Затем, так как он медлил с ответом, она добавила: – Мне это так нужно. Ты – все, что у меня есть. – Странные слова в устах новобрачной.

– Ладно, – сказал мальчик, стараясь говорить беспечным тоном. – Разумеется, я зайду когда-нибудь на минутку.

– Когда-нибудь, Ральф! На минутку!

После свадьбы они отправились в дом к Первусу. В мае фермер не может ни на один день забыть о своем огороде. В доме все было приготовлено для них. Старой домоправительницы и след простыл. Постель ее в кухне была пуста.

Во время ужина Селине приходили в голову такие пустяки, что ей было перед самой собой неловко.

«Вот я и замужем, – думалось ей. – Я миссис Первус де Ионг. Красивое имя. Оно бы так хорошо выглядело на пригласительном билете:

Миссис Первус де Ионг

Принимает по пятницам.

Эти свои мысли в вечер свадьбы она с мрачной усмешкой вспоминала потом, позднее, когда она давно была миссис Первус де Ионг и находилась в доме не только по пятницам, но и по субботам, воскресеньям, понедельникам, вторникам, средам, четвергам.

Они быстро доехали в тележке Первуса до их дома. Селина думала о муже, сидевшем рядом, плечо к плечу, и ей хотелось, чтобы он заговорил с ней и сказал ей что-нибудь ободряющее. Но он молчал.

Воз с зеленью, предназначавшейся для городского базара, стоял во дворе. Очевидно, Первусу надо было ехать сегодня в город, но он из-за свадьбы отложил это до завтра.

Первус снял Селину с тележки, обхватив сильной рукой за талию, и минутку держал ее на руках, крепко прижав к себе. Селина глядела на убогую, выдававшую бедность хозяина телегу с овощами, так не похожую на нарядную и чистенькую повозку Клааса. Она промолвила:

– Вы бы покрасили эту повозку, Первус, и немного привели ее в порядок.

Он удивленно уставился на нее:

– Повозку?

– Ну да. Она выглядит так некрасиво.

Они вошли в дом. Первус зажег лампы. В кухне топилась печь, несмотря на то что стояла теплая майская ночь. Первус отвел лошадь на конюшню. Спальня находилась над столовой, в верхнем этаже. Окно было закрыто. Селина привыкла за этот год приготавливать себе все с вечера, чтобы утром терять как можно меньше времени. Она механически стала и теперь приводить все в порядок – вынула свои платья и белье и уложила их в комод, чисто вытертый и выложенный бумагой ею самой еще неделю назад, потом приготовила все необходимое на утро, расчесала волосы и убрала их на ночь, наконец надела свою ночную сорочку с длинными рукавами и высоким воротом и нырнула в эту чужую постель. Селина слышала, как Первус запирал кухонную дверь. Вот щелкнул замок. Потом послышались тяжелые быстрые шаги на лестнице. Этот мужчина идет сюда, в ее комнату… «Вы не можете далеко уйти, – сказала Марта Пуль. – Нельзя убежать от жизни, разве только перестанешь жить».

Было еще темно, когда на другое утро он разбудил ее. Она вскрикнула и, еще не совсем проснувшись, села в постели, протирая глаза:

– Ты, папа?

Ей снилось, что она снова маленькая Селина Пик и что это Симон Пик пришел на рассвете после ночной игры, веселый, оживленный, в шляпе набекрень, и разбудил ее.

Первус де Ионг был уже одет и ходил по спальне, стуча сапогами. Она вдруг очнулась и вспомнила все.

Ее муж, смеясь, подошел к кровати:

– Вставай, моя маленькая лентяйка. Уже четыре часа. Мне надо сегодня поработать за вчерашний день и за нынешний. Завтракать, Лина, давай скорее завтракать. Ты жена фермера, не забывай этого.