Вот люди - [23]
Вот почему они снова рвутся на Кубу. Нынешний президент компании Дюпонов муж дочери Ирэне — Коуфорд Гринуолт — не может смириться с потерями. Дюпоны не знали потерь. Они привыкли умножать капиталы.
Сто лет назад Пьер Самюэль Дюпон де Нимур обосновал пороховую компанию. Сто лет Дюпоны были монополистами по производству пороха. Когда появилось химическое оружие, они захватили монополию и в этой области. Вторая мировая война принесла им ещё не виданные ранее барыши. С появлением атомного оружия Дюпоны бросают свои капиталы в новое «перспективное» дело и захватывают ключевые позиции в производстве оружия массового истребления людей.
Вся жизнь, весь фантастический бизнес Дюпонов — это война. На войну начала работать в прошлом веке фирма «Дюпон де Нимур энд компани», на войну работает и теперь.
Дюпоны рвутся на Кубу. Они широко распространяют версию о своей безобидности и мирных устремлениях. Основное занятие Ирэне Дюпона якобы филантропия. Руководитель «Дженерал моторс» Генри Фрэнсис Дюпон выдает себя за садовода-любителя. Уильям Дюпон, один из воротил компании, увлекается будто бы только верховой ездой.
Невинные увлечения и влекут, мол, их на Кубу. И на эти «увлечения» они не жалеют средств… На доллары американских магнатов были наняты около двух тысяч диверсантов, высадившихся на Плайя-Хирон. Те же банки внесли выкуп за пленных наемников.
Дюпонам очень хочется снова в замок Ксанаду. Но мало ли чего им ещё хочется! Хозяева теперь профсоюзы.
Здесь профсоюзные школы и детские здравницы, санатории, дома отдыха. Здесь готовились юноши и девушки, которые уходили в горы Сьерра-Маэстры и другие районы страны, чтобы ликвидировать неграмотность сельского населения.
Горят, переливаются огни на пляжах Барадеро. Тысячи и тысячи кубинцев приезжают сюда из Гаваны и других городов, чтобы провести выходной день. Это их пляжи, их отели, их виллы, и никогда не вернется сюда Ирэне Дюпон.
САНТЬЯГО, ГОСТИНИЦА «ВЕРСАЛЬ»
Из Барадеро мы отправились в Сантьяго-де-Куба, в центр промышленной, самой дальней провинции Кубы — Орьенте, расположенной на берегу Карибского моря. По пути остановились в Санта-Клара. Здесь в сквере на центральной площади Парке Витал, что означает — парк жизни, мы встретились с группой наших туристов. Едва заговорили, как подбежал босой мальчишка с книгами за поясом.
— Я Миша! — представился он, похлопывая себя ладонью по груди. — Русский — Миша, испанский — Мигель. А ты? Иван?.. Русский — Иван, испанский — Хуан. А кто Федя? Ты? Ты? — тыкал он пальцем в каждого из нас. И когда отыскался наконец Федя, Мигель засиял: — О-о, Федя! Испанский — Фидель. На тебе сувенир. — И он протянул туристу Феде пачку цветных открыток с видом городов Кубы. — Бери одну, надо другим дать. И ты бери одну, и ты, и ты…
Надо бы как-то поблагодарить парня, да всё испортил один из туристов, который начал рыться в кошельке. Лицо у Мигеля стало злым, и он крикнул:
— Отдай! — и выхватил свою открытку из рук незадачливого туриста.
Мы долго говорили с Мигелем. Оказывается, он почти два года экономит деньги на школьных завтраках и покупает виды Кубы для «совьетико». Изучает русский язык. Мы понимали всё, что он нам рассказывал, и он хорошо понимал нас. В тетрадь с красивой обложкой он записывает на русском языке имена и фамилии всех, кому дарит открытки.
— Это всё мои амиго, друзья, — показывает он большой список. Я оказался сто двадцать третьим его амиго.
— Ты с книгами, Мигель, тебе, наверно, в школу пора.
— Порра? Порра? — хмурит он лоб. — Что такое порра?.. Нет-нет, мне практика говори по-русски порра.
Он достал из-за пояса толстую тетрадь, разделенную на две половины. С одной стороны Мигель ведет русско-испанский словарь, с другой — испано-русский. И в оба раздела записал новое для себя слово «пора».
Лева Вестель подарил ему макетик спутника, и он пришел в такой восторг, что стал показывать его каждому из нас.
— Смотри, спутник! Ты видел?
Чудный парень.
И ещё одна неожиданная встреча была у нас в Санта-Клара. Мы случайно оказались за одним обеденным столом с работником органов безопасности Сидроком. Он говорил очень выразительно и сам от души смеялся. Сидрок рассказал историю, которая произошла почти два года назад.
Два боксера уехали на соревнования в ГДР и там пытались перейти границу, чтобы потом отправиться в США. Их задержали, и Сидрок отправился за ними.
— Объясняю им, — говорит он, — что покинуть родину никому не запрещено, но командировочные на это не положены. А вы получили деньги и на обратный путь на Кубу. Придется израсходовать их по назначению.
И вот отправляемся домой через Советский Союз. Ну, как не посмотреть страну? — смеется Сидрок. — А девать беглецов некуда. Пришлось всюду брать их с собой. И тут происходило самое интересное. Как только советские люди узнавали, что мы кубинцы, нас приветствовали, как героев. Нам жали руки, дарили сувениры, нас звали в гости. Представляете моё положение? Сказать, что эти черти не являются представителями нашего народа, было неловко. Да и сами они чувствовали себя ужасно. Всё время поглядывали на меня, боясь, что я всё расскажу. А им очень этого не хотелось. Они всё больше поражались тем, как любят нашу страну советские люди. А знаете, такая любовь вызывает большую гордость за свою родину. Так я ничего о них и не рассказал никому. И все кончилось очень хорошо. По возвращении домой им разрешили ехать куда хотят. Но они категорически отказались. Сейчас оба успешно выступают на ринге, и кажется, нет более активных агитаторов за новый строй, чем они.
