Вот холера! История болезней от сифилиса до проказы - [10]

«Посещал» паротит неоднократно и нашу страну. В своей докторской диссертации 1883 года «Материалы к учению об эпидемическом перипаротите» врач Иван Троицкий описал некоторые из них. Как правило, болезнь приходила в небольшие группы тесно живущих друг с другом людей – в деревни и села, хозяйства. А отекающая шея при паротите настолько увеличивалась, что в народе болезнь приобрела еще одно название – свинка, и оно стало настолько устойчивым, что сохранилось до сих пор. Звучала «свинка», конечно, обидно – вряд ли кому-то хотелось проводить с собой такие аналогии, но от образного сходства отекших щек и толстой шеи никуда было не деться.

Однако на фоне прочих господствовавших в те времена опасных и угрожающих жизни инфекций паротит выглядел довольно неубедительно, чтобы медики с усиленным рвением бросались его исследовать. Плотно занялись подробным поиском «виновника торжества» довольно поздно – только в 20–30-х годах прошлого века.

Как маленькая девочка изменила ход истории

Прорыв произошел в 1934 году, когда после долгих и не всегда удачных экспериментов паре американских исследователей Клоду Д. Джонсону (не путать с Клодом Дж. Джонсоном – британским инженером автомобилей, фактически создателем бренда «Роллс-Ройс») и Эрнесту Гудспатчеру удалось найти в слюне пациентов, больных эпидемическим паротитом, нечто плохо фильтрующееся сквозь фильтр с очень мелкими порами. Более того, попытки заражать этой слюной макак-резусов приводили к тому, что животные спустя некоторое время начинали терять энергичность, у них поднималась температура, а на следующий день появлялись симптомы, очень похожие на человеческий паротит – припухлость в области околоушной железы и отек шеи. Ученые сделали совершенно логичный вывод, что заболевание имеет вирусную природу, однако, само происхождение вируса удалось установить немного позже. Кстати, в СССР тоже работали над этой проблемой. Только вот первый штамм удалось получить в 1949 году.

Нужно сказать, что Эрнеста Гудспатчера вообще можно назвать пионером в области вирусологии: вместе с коллегами из Университета Вандербильта он разработал оптимальный способ, пользуясь которым, можно выращивать вирусы на куриных эмбрионах. Это затем позволило создать массу вакцин: от сыпного тифа, желтой лихорадки, ветряной и натуральной оспы, гриппа и других. Кроме того, ему принадлежит первое в истории описание аутоиммунного поражения мелких капилляров почек и альвеол легких, которое получило его имя – синдром Гудспатчера.

Но сейчас мы не о нем, а о паротите. Вирус идентифицировал в 1945 году американский хирург Карл Хабел. Это случилось «всего-то» через 2400 лет после первого описания заболевания. Он объяснял актуальность работы большими проблемами, которые болезнь создает для военных, орудуя среди рекрутированных молодых людей, и хотел изучить свойства вируса, восприимчивость к нему, а также попытаться на основе этих данных разработать способы иммунизации.

Это действительно помогло, и в 1948 году уже появилась первая вакцина, содержащая части вируса, то есть неживая, инактивированная. Однако такая прививка оказалась не слишком эффективной: она не создавала стойкий иммунитет, и первые привитые ей люди могли запросто заболевать повторно. Вакциной пользовались вплоть до конца 60-х годов, пока не появилась новая, содержащая живой, но ослабленный вирус.

Заболеваемость в довакцинную эпоху была действительно высокой. В период 1917–1922 годов – времени, когда появилась регулярная регистрация случаев болезни (сейчас речь идет о США) – и до 1967 года к возрасту 14 лет инфицированию подвергались 90 % всех детей. То есть каждый год заболевали миллионы людей, и особенно туго пришлось в период Первой мировой войны.

В 1967 году же инфекцию настиг и нейтрализовал очередной прорыв в науке, который по праву принадлежит Морису Хиллеману – рекордсмену в области создания прививок. Мы уже говорили, что он сам либо группа, руководителем которой он был, разработали 40 различных вакцин, причем 8 из них включены ВОЗ в список из 14 рекомендованных для вакцинации. Благодаря этому Хиллеман считается самым успешным вакцинологом в истории, спасшим за весь XX век жизней больше, чем кто-либо другой.

Его работы – это вакцины от пневмонии, гемофильной палочки, кори, про которую мы уже рассказывали, ветряной оспы, менингита, гепатита А и В и, конечно же, эпидемического паротита. С последним получилось интереснее всего, поскольку это стало личной историей Хиллемана.

В 1963 году его пятилетняя дочь Джерил Линн почувствовала себя нехорошо. После температуры и озноба быстро появилась припухлость возле околоушных желез и боли в ушах, что не просто намекало, а открытым текстом сообщало о диагнозе и напасти, постигшей семью. Отец, уже работавший тогда главой нового исследовательского отдела фармацевтической компании Merck & Co. в Вест-Пойнте, штат Пенсильвания, быстро сориентировался и воспользовался этой не слишком приятной, но не фатальной ситуацией, чтобы помочь другим детям. Он взял мазок из горла Джерил Линн, отнес в лабораторию и с помощью найденного в нем штамма, который получил имя девочки, создал вакцину из живого ослабленного вируса.