Вот Человек! - [25]

Потом появился Ви. Потом А. За ним — О. За О — Ва. За Ва — Ал. Потом заглянул И. Се был крайне невыносим. Пожелания Мо я как-то выдержал, а визит Па меня доконал…

— Ну хорошо! — закричал я. — Позовите Ри! Создайте условия!

Без промедления явилась Ри. Вся — покорность, вся — внимание. Она приготовилась записывать мои претензии в блокнот.

— Пишите, — воодушевился я. — Прежде всего мне нужны деньги. Это первое.

Ри удивилась. Изящные дужки бровей взлетели на лоб.

— Да, да, деньги, — повторил я. — Мне не на что даже пообедать.

Ри черкнула в блокноте, и я продолжал:

— Второе. Срочно доставить сюда для работы сочинения господина Карла.

— Что еще? — лучезарно поинтересовалась Ри. Второй пункт искренне ее обрадовал.

— Третье и последнее. Никаких звонков, никаких визитов, полная тишина.

— Я доложу господину Карлу, — пропела Ри и красиво удалилась.

Началось новое шествие Бо-Э-Ни. На этот раз друг за другом они несли сверкающие тома сочинений Карла Великого. На столе выросла внушительная книжная гора. Торжественную процессию замыкала Ри.

— Это все? — спросил я. — По-моему, господин Карл написал гораздо больше!

— Вы не ошиблись, — улыбнулась Ри. — Господин Карл прислал избранные сочинения. Те самые, что хранит у себя в кабинете. Цените доброту господина Карла! Он совсем не обиделся и желает вам хорошо потрудиться.

— А деньги?

— Господин Карл распорядился: вас накормят бесплатно.

— Передайте господину Карлу мою благодарность. Не смею более задерживать, — сказал я официальным тоном и засел за просмотр принесенных книг. На листке бумаги, дабы деятельность моя выглядела солидней, стал делать пометки.

В двенадцать тридцать я захлопнул последний том и потребовал, чтобы Карл меня принял.

— Ну, готов протокол? — встретил он меня добродушным вопросом.

— Нет, господин Карл. Я просил полное собрание ваших сочинений, а мне принесли малую толику — избранное!

— Разве недостаточно? — просиял Карл.

— Когда, с вашего разрешения, я работал в библиотеке, там я наткнулся на ряд шедевров. В избранное, к сожалению, они не включены. Кроме того, ни один из выступающих не упомянул о ваших статьях. А ведь это особая, далеко не простая грань творчества! Неужели ее обойти?

«Господин Карл, — откуда-то сверху раздался четкий мужской голос. — Срочное сообщение».

— Говорите! — громко сказал Карл в пространство.

«Около учреждения собираются толпы людей. Говорят, будто вы обещали накормить».

— Я? Накормить? Что за нелепость!.. Хорошо, я разберусь, — ответил Карл и придавил красную кнопку.

Вошла Ри, и Карл, помедлив, распорядился:

— Проводить Чека в зал заседаний.

— Слушаюсь, господин Карл, — артистически отреагировала Ри, и мы направились к лифту.

Наконец-то я доберусь до этой слишком оригинальной гробницы, ликовал я. Только бы не сорваться…

В последние часы я слишком много стал думать о проклятой чернильнице, мысли набегали сами по себе, и никак с ними не сладить. Я должен, убеждал я себя, вернуть горстке обманутых людей то, без чего их жизнь на земле теряет смысл.

Я напряженно размышлял об этом и весь путь до библиотеки боялся взглянуть на Ри — вдруг разгадает мои мысли, тогда все пропало… Нет, Ри спокойно плыла рядом, ее красивые светло-зеленые глаза смотрели прямо перед собой, моя особа ее совсем не интересовала.

У входа в библиотеку я наугад попросил Ри взять тринадцатый, восемнадцатый и двадцатый тома. А я пока познакомлюсь с музейными экспонатами. Ри возражать не стала, и я с трепетом проник в мир старых канцелярских принадлежностей. Не теряя времени, придвинул к высокому стеклянному кубу макет пресс-папье, вооружился тяжелой скрепкой и взобрался на скользкую поверхность чернильницы. Дважды ударил скрепкой по ослепительно начищенной крышке — бесполезно: гладкая металлическая гора даже не пошатнулась. Только подо мной бешено заметались знакомые щемящие звуки — громкая речь, смех, рыдания… Что же делать? Обхватил крышку руками и попробовал расшатать. Она вдруг сдвинулась против часовой стрелки, и я догадался: резьба! Недолгая раскрутка, и с помощью скрепки крышка с грохотом летит вниз…

И вдруг комната стала наполняться голосами, будто смеялись и рыдали десятки людей. Я с изумлением заметил: из золоченого жерла чернильницы вылетают лохматые фиолетовые тени! Две из них торопливо выскользнули за дверь; остальные заметались от стены к стене, от пола к потолку, хотя дверь была открыта настежь. Веселые звуки постепенно исчезли, и над головой повис сплошной невыносимый стон. Я закрыл уши руками, наблюдая за тем, как лохматые фиолетовые тени, мелькая у меня перед глазами, возвращались в стеклянную гробницу…

Стало тихо-тихо. Неужели так сильно карловское влияние, что для большинства стало невозможным даже освобождение?

Не может быть! Послушал стенку стеклянного куба — да, чернильница гудела от жутких звуков. Хорошо, хоть теперь стенания бушевали в глухой фиолетовой яме, не терзали душу открытыми громкими воплями…

И все же две тени выскользнули! Кто они?

Примчалась Ри, во все глаза глядит на меня и ласково говорит:

— Я знаю, я обидела вас. Пожалуйста, простите. Сейчас я поднимусь наверх и… накормлю вас… Вы же голодны!