Восток - Запад. Звезды политического сыска - [131]
Антилевая атмосфера в стране сгущалась стараниями Гувера. Сенатор Маккарти наглел все больше. Наглость его питалась информацией ФБР. В феврале 1950 года Маккарти потряс Америку заявлением, что располагает списком 205 коммунистов, работающих в Госдепартаменте США, а правительство бездействует перед непрекращающимся наступлением коммунистов. В те дни Гувер не скрывал профессионального удовлетворения: после всех этих разборок на комиссии по антиамериканской деятельности симпатии американцев к Советскому Союзу, стране, одолевшей гитлеровскую Германию, сошли на нет, а слово «коммунист» стало ругательным. Масштабная акция Гувера — Херста Маккарти в стиле «pablic relations» во многом изменила общественное сознание американцев. А президент Трумэн распорядился проверить лояльность двух миллионов служащих правительственных учреждений и выделил на это 25 миллионов долларов. Началась «партийная чистка» по-американски.
Гувер действительно мог гордиться: такая операция получилась! Но, с другой стороны, напугали Америку. Поднялась волна за очищение демократии. Гувер указал на Маккарти — и того подвергли обструкции. Непрошибаемый пьяница, шизофреник, осквернитель демократических ценностей оказался сброшенным за политический горизонт.
Гувер понимал: пришло иное время, нужны иные методы при прежних целях. И поэтому черт с ним, с Маккарти, этим верным антикоммунистом, если он уже отработал свое. Тогда, в феврале 1956 года, Гувер мучился раздвоением чувств: с левыми организациями в стране не было покончено, но и кончать с ними методами Маккарти уже не пристало, «маккартизм» стал именем нарицательным.
В долгих раздумьях родилась у него тогда замечательная программа против левых. Название пришло одномоментно: «Коинтелпро» контрразведывательная программа. Прорыв в политической безопасности, методы разведки против политических организаций и граждан. А натолкнула на эту идею работа его лучшего агента Фреймана с видным функционером компартии США Морисом Чайдлсом.
Урок 6: хорошо, когда коммунист — агент ФБР
Фрейман занимался компартией в Чикаго, и делал это весьма изобретательно. Помимо того, что он читал Маркса и Энгельса, изучал советскую историю и партийные документы, он еще пытался мыслить и говорить как коммунист, в частности как Морис Чайдлс.
Морис Чайдлс, бывший главный редактор партийной газеты «Дейли уоркер», был из обиженных и разочарованных. Склоки и интриги в партийном руководстве, вражда к нему со стороны конфликтующих партийных группировок и нежелание первых лиц партии прекратить эту свару и защитить его размыли его убеждения.
Чувствительная натура не выдержала партийных буден и попросилась в отпуск. Его доконала легкость, с которой его отпустили, отстранили от редакторства и вывели из партийных лидеров. Он заболел сердцем. И надолго. В этот период и подобрал его Фрейман, который решал задачу проникновения в руководство партии.
Он хорошо подготовился к первому разговору. Он знал, что будет спрашивать и к какому барьеру подведет Мориса. Этот разговор в пересказе Джона Беррона, летописца американских спецслужб, исследовавшего драму предавшего коммуниста, выглядит так. Фрейман «начал с того, что по роду своей работы узнал Мориса как умного и твердого человека, большую часть своей жизни посвятившего делу коммунизма. Фрейман вслух усомнился в том, была ли оправданна такая жертва, и сказал, что был бы признателен Морису, если бы тот ответил на несколько вопросов. Не предал ли Сталин идеи марксизма? Действительно ли коммунизм уничтожил миллионы невинных мужчин, женщин и детей? Не отличалось ли преследование евреев, проводившееся Советами и нацистами, только методами и формой? Как он думает, что больше служит благу отдельных людей и всего мира — советский коммунизм или американская демократия?
— Мы оба знаем ответы на эти вопросы, — сказал Моррис.
— Как же мог добрый и порядочный человек служить такому делу?»15
После этих разговоров первым делом Фрейман на деньги ФБР начал лечение Мориса Чайдлса — хорошая больница, лучшие врачи, постоянный уход. И настал момент, когда Чайдлс решился. Как считает Бэррон, «решение сотрудничать с ФБР снова вернуло ему цель в жизни, и он покинул больницу, полный желания начать все заново, посвятить себя новому делу», потому как партия лишила его жизнь смысла и цели.
А дальше — дело оперативной техники. Чайдлс «вышел» на партийное руководство, которое пребывало в подполье. Ему предложили быть связным с коммунистической партией Советского Союза.
В СССР его знали, помнили, ему доверяли. Чайдлс стал незаменимым в высших кругах американских коммунистов, его выбрали первым заместителем председателя партии. Через него шли средства из Советского Союза в фонд компартии США, с его участием принимались все ключевые решения. 37 лет он работал на ФБР, и Бюро все эти годы контролировало партию. Он умер в июне 1991 года. Но еще до смерти успел получить от президента Рейгана медаль Свободы.
А тогда, в 1956 году, успешная операция с Чайдлсом (оперативный псевдоним «Соло») привела Гувера к мысли, что в руководстве всех левых организаций должны быть его люди. Фрейман, талантливый ученик Гувера, стимулировал мысль учителя. За один вечер Гувер набросал основные контуры программы «Коинтелпро». А потом аппаратные клерки придали ей товарный блеск. Действительно, вещь получилась уникальная.
