Восточный фронт, 1944 - [76]

Юго-восточнее Минска подошедшая туда 12-я танковая дивизия 9-й армии также была брошена против наступающего врага и смогла добиться некоторого успеха (см. раздел о 9-й армии).

Стоит упомянуть еще об одном событии, произошедшем в тылах 4-й армии после глубокого прорыва противника. Здесь в конце июня генерал Флёрке[84] по заданию армейского командования, собрав остатки различных соединений, оборудовал восточнее Минска оборонительный рубеж, который удерживался до 3 июля. И хотя эта мера не смогла предотвратить грозящее окружение армии, все же тылы армии со всеми лазаретами в большой спешке смогли оставить Минск. В течение 1 и 2 июля из города было эвакуировано 8 тысяч раненых, а также отправлено на запад 3 санитарных поезда и 43 состава с 12 тысячами эвакуируемыми служащими вермахта, среди которых были многочисленные женщины-добровольцы из технического персонала армии, — и вскоре после этого в городе появились русские. 3 июля они ворвались в столицу Белорусской ССР, которую никто не оборонял. Боевая группа Флёрке, которая находилась южнее Минска и двигалась на запад, была остановлена неприятелем и уничтожена, в бою погибла большая часть арьергарда. Для уже зажатой между ударными клиньями врага с севера и с юга спрессованной массы 4-й армии оставался еще путь на Березино. Здесь германские солдаты еще удерживали вплоть до 1 июля плацдарм восточнее реки[85]. Сюда и устремились с различных направлений отходящие с боями маршевые и транспортные колонны, сбившиеся в плотную массу, чтобы пересечь реку по длинному мосту. Хотя имелся еще недавно наведенный второй мост и несколько мостков для пехоты, переправа всей этой массы людей и техники продолжалась в течение нескольких суток. Все это время преследующий их враг подходил все ближе и ближе к месту переправы, почти непрерывно поддерживаемый советской авиацией, обрушивавшей свой смертоносный груз на сбившихся в плотную толпу людей, в которой пули и снаряды авиационных пулеметов и пушек и осколки бомб безошибочно находили свои жертвы. Через некоторое время из-за попаданий бомб мосты стали непригодными для переправы, и саперам пришлось восстанавливать их под обстрелом врага. Происходили неописуемые сцены. Офицеры потрясали оружием, пытаясь как можно скорее переправить остатки своих частей на другой берег, грузовики двигались сквозь людскую массу вперед, несмотря ни на что, запряженные лошадьми телеги сцеплялись друг с другом, возницы орали друг на друга, валялись перевернутые повозки, горели грузовики, рвались снаряды, взрывались танки, везде валялись истекающие кровью и мертвые люди и лошади — хаос под названием «спасайся,

Приведем описание того, что происходило в районе переправы у Березино[86]:

 «От советских самолетов нигде не было спасения. Дорога проходила через мост у городка Березино. Через краткие интервалы времени над этой дорогой появлялись советские штурмовики, ведя огонь по тесно сбившимся в плотную массу маршевым колоннам.

Нам удалось продвинуться километра на три и приблизиться к мосту у Березино. Но здесь все остановилось. «Все» — это едва обозримое взглядом множество самых разнообразных транспортных средств, моторизованных и гужевых, полевые орудия, гаубицы, обозные повозки, штурмовые орудия, танки, легкие и тяжелые зенитки — скопившиеся на дороге перед мостом, сбившиеся в кучу, колонна за колонной, колонна рядом с колонной, справа и слева от дороги, метров по сто в каждую из сторон. Вся эта масса рвалась на мост. Только бы очутиться на другом берегу! Но нам надо было сначала преодолеть это опасное место. Чем позднее удастся это сделать, тем опаснее будет предприятие. Скорее на ту сторону! В целости и сохранности! Именно там, по нашему представлению, только и можно было обрести безопасность, если можно вообще говорить о безопасности на войне, особенно в нашем сомнительном положении. Шаг за шагом мы стали пробиваться вперед. До моста всего 300 метров! Но по нему уже в течение какого-то времени наносили удары артиллерия и авиация. Нам пришлось снова ждать.

В этой давке мы уже не могли продвигаться вперед. А тут еще в воздухе появились штурмовики, числом до 20 машин. Заработали их бортовые пушки и пулеметы, обрушив огонь на скопление сбившихся в кучу грузовиков. Рядом с нами они сбросили множество самых мелких бомб, большей частью с взрывателями замедленного действия. Слева от нас их взрывы взметнули в воздух столбы земли. Самолеты ясно видели нас в своих прицелах. Укрыться от их огня не было никакой возможности. Погонщики лошадей должны были оставаться на шоссе при своих телегах.

Мы бросились на землю, изо всей силы вжимаясь в нее. Кто-то даже пытался руками рыть землю, чтобы хоть так укрыться от огня самолетов. Заревели бортовые пушки и пулеметы! Взрывы бомб все ближе и ближе к нам! Над головами свистели их осколки. Минута под обстрелом с воздуха казалась вечностью. Красная авиация непрерывно кружилась над нами. Да, окопаться было просто необходимо...»

И еще одно описание:

«Здесь повсюду стояли штурмовые орудия, танки, легкие и тяжелые артиллерийские орудия и грузовики, все без капли горючего, взорванные, сожженные, разбомбленные. У въезда на мост, там, где была самая давка, разыгрывались никогда ранее не пережитые сцены. Грузовики и повозки пытались пробиться на проезжую часть с обочины, каждый хотел как можно скорее прорваться на мост. Это препятствие надо было преодолеть как можно быстрее. Да и как долго вообще простоит мост? Секунды, минуты или все-таки дольше? При следующем артобстреле он вполне может рухнуть в воду. Поэтому погонщики получили приказ не пускать другие повозки в свою колонну. Около 10 маршевых колонн теснили друг друга при входе на мост, по которому могла следовать единовременно только одна колонна. Стоявшие на «шоссе» грузовики сначала питали надежду все-таки перебраться на ту сторону, но со временем она испарилась. Машины сталкивались друг с другом, водители ругались и схватывались врукопашную. В результате к уже стоявшим брошенным автомобилям добавлялись новые. Солдаты полевой жандармерии ничего не могли поделать. В конце концов, речь шла о жизни и смерти каждого. И все же мост надо было преодолеть!..»