Восточный фронт, 1944 - [127]

Когда немного рассвело, он подошел к толпе собравшихся солдат, проверявших свое стрелковое оружие. Это были передовые боевые группы, которым предстояло начать прорыв скопившихся в луговой низине тысячи человек — всех оставшихся из его дивизии, в которой еще 8 дней тому назад было около 14 тысяч солдат. У них больше не было ни орудий, ни тяжелого оружия, ни транспорта, ни полевых кухонь. Когда его люди собрались вокруг своего командира, они стояли плечом к плечу — рядовой рядом с офицером, ефрейтор рядом с капитаном, пехотинец вместе с артиллеристом, истребитель танков с сапером, — среди которых было много легкораненых. Истощенные и грязные, с безнадежностью во взгляде, они смотрели на него безмолвно и вопросительно.

Много говорить было не о чем. Несколько слов благодарности, а затем последний приказ: «Приготовиться! Через час идем на прорыв! Приготовиться к выступлению!» Когда боевые группы стали занимать исходные позиции, генерал-майор фон Айхштедт велел принести ему винтовку и снарядил ее магазин.

Повсюду было видно движение частей, отделения солдат передвигались, собирались, перемешивались с другими, возвращались обратно. Несколько штурмовых орудий занимали новые позиции, подтягивались две-три батареи. Все это отнюдь не выглядело подготовкой к скоординированному решительному прорыву.

Когда подошло время выступления, вперед выдвинулись солдаты 294-й дивизии. Сначала они шли лощиной, вдоль течения небольшого ручья, затем поднялись по некрутому склону. Но едва они вышли наверх, как неприятель открыл огонь из пулеметов и противотанковых орудий. Генерал перешел на бег, крикнул «Ура!», слева, справа и позади него этот клич подхватили рвущиеся вперед солдаты его дивизии. Вражеский огонь усиливался, он был особенно плотным справа, прямо в скопление идущих в атаку солдат. Уже казалось, что прорыв удался, несмотря на потери. Но тут с фланга немцев атаковали несколько русских танков. Из дул танковых орудий вырывалось пламя выстрелов, в рядах прорывающихся рвались снаряды, танковые пулеметы косили плотные ряды наступающих, у которых не было другого оружия, кроме автоматов и винтовок. Все больше немецких солдат падали на землю ранеными или убитыми, некоторые уже поворачивали назад, все больше и больше остальных следовали их примеру, пока, наконец, все уцелевшие не отступили в лощину.

Больше не будет никаких прорывов. Сосредоточенный огонь противника как здесь, так и на других участках заставил забыть о каких-либо новых попытках прорыва. В ходе этой неудавшейся попытки прорыва из окрестностей Гура-Галбеней вместе с множеством своих солдат пали также и командиры 294-й и 384-й пехотных дивизий.

Командир 302-й дивизии, а также командующий XXX корпусом, который еще утром лично пытался навести порядок в перемешавшихся колоннах, получили ранения.

Лишь малому числу солдат этих трех дивизий удалось вырваться из кольца окружения — но лишь на время.

В то время как четыре советские армии на севере, востоке и юге получили приказ ликвидировать окруженную германскую 6-ю армию, на западе еще одна армия и танковый корпус должны были предотвратить любую попытку прорыва к Пруту.

Советские войска, все сильнее и сильнее сжимавшие германские соединения, оказавшиеся в котле, начали со всех сторон атаковать и разрезать их.

Против этого германская сторона, вследствие неохватности пространства котла, перемешивания частей и подразделений, отсутствия информации и связи, нерешительности командования, а также по другим причинам, не могла предпринять никаких адекватных действий. Остатки корпусов и дивизий сражались без общего командования, все искали выхода из котла сами по себе. Все еще боеспособные части не были брошены на отражение ударов врага, но были поставлены во главе боевых групп, пытавшихся то там, то тут прорвать кольцо окружения. Множество транспортных средств, разбитые в боях подразделения, раненые и беженцы тащились за еще сражающимися частями, безмерно осложняя не только их передвижения, но и боевую деятельность.

В конечном счете у каждого солдата в голове царила только одна мысль: «Прочь из котла!»

Но здесь были еще и врачи, санитары, персонал перевязочных пунктов и лазаретов. Они выполняли свой тихий беззаветный долг, пока могли, и помогали всем, что было в их силах.

Они собирали на поле боя раненых и заботились о них в труднейших обстоятельствах, оказывали первую помощь легкораненым, на марше собирали их вместе и отдавали под наблюдение санитаров, грузили тяжелораненых на любой подручный транспорт и оставались с ранеными до тех пор, пока не приходили русские. Больше о них никто ничего не слышал.

Это был больше не планомерный отвод войск, как 22 августа, не хаотичный отход, как 23 августа, не беспорядочное отступление, как 24-го числа, — теперь это было массовое бегство с целью прорыва из котла любой ценой.

Катастрофа уже происходила, конец 6-й армии обозначился вполне ясно. Преследуемые и теснимые со всех сторон танковыми, механизированными соединениями и стрелковыми соединениями 3-го Украинского фронта, отрезанные друг от друга части трех германских армейских корпусов все еще пытались пробить себе путь сквозь кольцо противника.