Восточная политика Александра Македонского - [27]

. Однако, Александр не отказался от выполнения своего плана. Он приказал готовить новые машины, строить новую плотину, более широкую, чем прежде, чтобы можно было поместить на ней больше башен. Сооружение этой плотины требовало от македонян еще большего напряжения. Они бросали в море целые деревья с огромными ветвями, сверху заваливали их камнями, потом опять валили деревья и засыпали их землей; затем накладывали все новые слои деревьев и камней. Однако и на этот раз тирийцы всячески мешали им закончить работу; они на лодках незаметно достигали мола, крюками тащили из воды торчавшие ветви деревьев, тем самым разрушая крепость сооружения [182]. Курций говорит, что Александр пал духом и не знал, продолжать ему осаду или удалиться [183]. Он отдавал себе отчет в том, что осада Тира может оказаться безнадежной, если он не завладеет флотом. С этой целью во главе щитоносцев и агриан он отправился в Сидон собрать все триеры, какие у него там были [184]. Это мероприятие увенчалось полным успехом. Командиры финикийского флота, узнав о добровольном переходе их городов на сторону Александра, оставили Автофрадата - командующего персидским флотом - в Эгейском море и на собственных кораблях возвратились на родину и предоставили их з распоряжение македонскому царю. Вскоре после этого появились родосские и кипрские суда [185]. У Александра, таким образом, оказался флот, в котором находилось более 200 судов. Весь этот флот в боевом порядке стягивался из Сидона к Тиру. Александр намеревался им блокировать город. При наличии превосходящего флота противника тирийцы не приняли вызова Александра на морское сражение, заперли своими судами входы в гавани, чтобы оттуда не смогли устремиться неприятельские корабли. Флот Александра пристал недалеко от воздвигнутой насыпи, обе гавани были блокированы[186]. Кроме того, созданные в большом количестве кипрскими и финикийскими машиностроителями осадные машины были поставлены на насыпи и на транспортных судах и с разных сторон приближены к городским стенам [187]. Стены города сотрясались от ударов метательных орудий и особенно от таранов. Но возникшие в результате этого пробоины тирийцы постепенно засыпали камнями. Они даже начали воздвигать вторую внутреннюю стену, чтобы укрыться за ней, когда не выдержит осада наружная[188]. Отправив детей, женщин и стариков в Карфаген, мужчины Тира остались охранять его стены [189]. Тирийцы отчаянно защищались. Они показали неодолимое упорство сопротивления [190]. Куда бы македоняне ни подводили свои машины, их встречал ураган стрел с огнем, приближаться к стенам становилось страшно. Этому препятствовали также многочисленные камни, которые сбрасывали защитники города в пролив. В это время тирийские корабли разрезали якорные канаты у кораблей противника, не позволяя им пристать. Эту функцию выполняли и тирийские водолазы, пока македоняне не заменили якорные канаты цепями. Для борьбы с кораблями, подплывавшими к стенам, как указывает Курций, тирийцы использовали железные лапы, крюки, серповидные багры, которыми наносили большой вред противнику[191]. Особенно страдал последний от горячего песка, который накаливался на сильном огне на медных щитах и затем внезапно сбрасывался со стен на головы осаждающих. Горячий песок проникал под панцирь, сжигал тело, выводил из строя воинов[192]. Они тут же умирали, впадая в неистовство от страшной боли [193]. Даже тогда, когда македоняне, освободив пролив от камней, свободно подплыли к стене, тирийцы сделали неожиданное нападение на кипрские корабли, часть которых пустили ко дну, часть сильно повредили [194]. Однако это не смогло исправить безвыходного положения, тем более, что Александру удалось навязать морской бой этой тирийской эскадре и привести ее в негодность [195]. Теперь тирийцам от своего флота не было никакой пользы. Македоняне получили возможность подвести свои машины к самым стенам города. Осаждавшим удалось пробить брешь в южной части стены; часть ее обломалась и рухнула. Македоняне попытались в этом месте идти на приступ, но были легко отброшены [196]. Через три дня новые машины расшатали значительную часть стен и сделали в ней довольно широкий пролом. Сам Александр во главе гипаспистов предпринял здесь решительную атаку [197]. Македоняне проникли в город, и одновременно с этим обе гавани были заняты флотом финикийцев и киприотов. Началась страшная бойня. Македоняне свирепствовали. Длительная семимесячная осада (январь-август 332 г.) их измучила, и они обрушились на ее виновников. Тяжелая расправа постигла город; погибло около 8 тыс. тирийцев, продано в рабство около 30 тыс. человек [198]. Согласно указаниям Курция, внутри укреплений города было казнено 6 тыс. воинов; 2 тыс. человек были пригвождены к крестам на большом расстоянии вдоль берега моря. Жестокость Александра не знала границ. Он приказал перебить всех, кроме укрывшихся в храмах и поджечь все постройки города [199].

Так, в июле - августе 332 г. до н. э. Тир пал. Победитель принес жертву в храме Геракла. В этом храме была поставлена машина, разрушавшая стены города, и священное судно Геракла Гирийского. Карфагенянам за обещанную тирийцам помощь была объявлена война, которая, однако, в действительности не велась.