Восточная политика Александра Македонского - [12]

.

Не избежали идеализации и некоторые историки стран социалистического содружества, например, Ю. Моджеевский (Польша) [114]. Трудно найти другой пример, - пишет он, - где бы роль личности в истории сказалась с такой силой, как это мы можем видеть по отношению к Филиппу и Александру. Александр изменил мир, открывая новую эпоху [115]. Несмотря на необычайную способность и энергию, военный талант и силу воли, энтузиазм и жажду действий и, наконец, необычайное счастье во всех самых опасных начинаниях, его роль в истории никогда не была бы так значительна, если бы не факт, что ее подготовили и обусловили конкретные условия, сопровождающие его появление на исторической арене. Задача автора - показать читателю образ необыкновенных действий этой необыкновенной личности и их историческое значение[116].

Ю. Моджеевский считает, что Александр мог бы простирать свою руку и дальше, он мог пойти дальше на восток, занять всю северную Индию, достигнуть, может быть, и Китая. Была это действительно индивидуальность совершенно необыкновенная. Живость ума, несравнимая широта горизонтов поставили Александра высоко над собственной эпохой и ее людьми. Александр был демон воли и отваги, способный к энергичным действиям и решениям, восхищающий своей смелостью и размахом, на его воображение воздействовало все, что было таинственно и недоступно [117].

Александр был образцом воина, близкого идеалу рыцаря средних веков. Как воин он был, несомненно, большим стратегом [118].

По мнению автора, если бы Александр имел возможность править еще 13 лет, то, может быть, его универсальное государство было бы созданием прочным, способным пережить своего создателя. Ранняя смерть Александра дала другой оборот событиям[119]. Это - глубокое заблуждение. Если бы даже он прожил еще столько, сколько жил, ему все равно не удалось бы осуществить своей мечты о завоевании мира и установлении мирового господства. Путь к достижению этой цели преградили бы свободолюбивые народы, которые никогда не терпели иноземных захватчиков и поднимались на решительную борьбу с ними [120].

Исследование деятельности Александра Македонского пред полагает практическое разрешение трудного вопроса о роли выдающейся личности в истории, о взаимоотношениях ее с массами, об условиях, которые такую личность выдвигают. Разработка такого вопроса требует от исследователя методологической зрелости [121].

Само собой разумеется, что как идеализация Александра, так и умаление его деятельности являются крайностями. Правильное понимание всей сложности начала эллинистической эпохи невозможно без тщательного выяснения исторических предпосылок восточных походов, без проникновения в сущность тех социально-экономических изменений, которые эти походы произвели на огромном пространстве Востока и Запада, без рассмотрения сил, способствующих и противоборствующих этому важному историческому процессу. Такой обобщающей монографии нет среди обширной литературы буржуазной историографии. Нет ее еще и в советской науке [122].

В данной работе изложение восточных походов греко-македонских войск не имеет самодовлеющего значения. Это лишь исторический фон для рассмотрения основной проблемы: восточной политики Александра Македонского. Буржуазные историки не выработали понятия "восточная политика". Они ограничиваются изложением отдельных частных мероприятий в организаторской и государственной деятельности Александра в ходе восточных походов, руководствуясь при этом не столько причинами объективного характера, сколько личными качествами македонского завоевателя. Введя в этой работе впервые понятие "восточная политика", мы имеем в виду анализировать ее в качестве самостоятельного объекта, раскрывающего пути и способы, посредством которых Александр надеялся осуществить мировое господство и создать огромное государство.

В публикуемой работе, в сущности, рассматривается одна проблема восточной политики с целым рядом ее аспектов. Мы хорошо осознаем трудность поставленной задачи. При наличии огромной литературы об Александре Македонском во всех странах само знакомство с ней представляет немалые сложности. Сказать что-то новое или иначе, чем другие - еще сложнее. Сумели ли мы достигнуть того, чего хотели, об этом судить не нам. Но хотим заверить читателя, что к этому мы стремились с особой старательностью на протяжении ряда лет.

Упомянутый нами Арриан заканчивает предисловие к своей книге следующими словами: "Если кто изумится, почему мне пришло в голову писать об Александре, когда столько людей писало о нем, то пусть он сначала перечтет все их писания, познакомится с моими, - и тогда пусть уж удивляется". К этим словам древнего историка нам нечего прибавить.

Часть первая. ВОСТОЧНЫЕ ПОХОДЫ

Глава первая. ЗАВОЕВАНИЕ МАЛОЙ АЗИИ И СТРАН ВОСТОЧНОГО СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ

Исторические предпосылки восточных походов коренятся в глубинных социально-экономических и политических процессах, которые имели место в середине IV в. до н. э. на огромной территории Македонии, Греции и Персии при последних Ахеменидах [1].

В течение четверти века до восточных походов в македонском обществе произошли существенные социально-экономические и политические изменения, связанные с завершением длительного процесса сложения Македонского государства на территории всей страны. Прежде всего, в это время имели место важные преобразования в военком деле, которые привели к созданию знаменитой македонской фаланги - единой профессиональной армии, способствовавшей политическому объединению страны, уничтожению самостоятельных племенных центров, укреплению боевой мощи молодого военно-рабовладельческого Македонского государства. Немаловажное значение в этом процессе имело установление единой монетной системы, что стало возможным после овладения Филиппом II различными районами месторождений благородных металлов. Расцвет монетного дела в известной мере помог укрепить экономическое и политическое влияние Македонского государства далеко за пределами самой страны. В этом отношении Македония выступила достойной соперницей не только Персии, но и греческих государств, в первую очередь Афин.