Восставшая Мексика - [48]
Внезапно артиллерия, позади нас открыла стрельбу изо всех орудий, десяток снарядов, просвистев над нашими головами, взорвались на склоне горы Черро.
– Это сигнал, – сказал стрелок. Он соскользнул на дно и пнул ногой спящего.
– Эй, – закричал он, – вставай! Сейчас пойдем в атаку на стриженых!
Спавший застонал и медленно открыл глаза; потом зевнул и молча взял винтовку. Игравшие в карты начали пререкаться из-за выигрышей. Затем они отчаянно заспорили по поводу того, кому принадлежит колода. Все еще ворча и споря, они вылезли из канала и пошли по его краю вслед за стрелком.
В окопе впереди затрещали выстрелы. Те, кто спал, переворачивались на живот и, прячась за своими невысокими укрытиями, принимались стрелять – мы видели, как движутся их локти. Пустой железный резервуар зазвенел под градом пуль; кусочки глины посыпались со стен Корраля. Мгновенно стена ощетинилась дулами винтовок и пулеметов, открывших убийственный огонь. Небо закрыл свистящий поток свинца, пули взбивали пыль, и скоро желтое клубящееся облако скрыло от нас и резервуар, и Корраль. Мы видели, как наш стрелок бежал, пригибаясь к земле, сонный солдат следовал за ним, выпрямившись во весь рост и все еще протирая глаза. Позади гуськом бежали игроки, по-прежнему переругиваясь. Где-то в тылу раздался звук трубы. Стрелок, бежавший впереди, внезапно остановился, покачнувшись, словно налетел на каменную стену. Его левая нога подогнулась, он пошатнулся и упал на одно колено на открытом месте. С воплем ярости он вскинул винтовку.
– …мерзкие обезьяны! – кричал он, стреляя в облако пыли. – Я покажу этим… Стриженые головы! Арестанты.
Он раздраженно мотнул головой, как собака, которой прокусили ухо. Во все стороны полетели капли крови. Рыча от бешенства, он расстрелял всю обойму, потом упал и с минуту катался по земле в конвульсиях. Другие, пробегая мимо, даже не взглянули на него. Траншея теперь кишела солдатами, вскакивавшими на ноги, как потревоженный муравейник. Резко трещали выстрелы. Позади нас раздался топот бегущих ног – солдаты в сандалиях, с серапе на плечах кувырком скатывались в канал, затем взбирались вверх на другую сторону… сотни и сотни их… так казалось…
Они почти заслонили от нас передовую, но сквозь пыль и бегущие ноги мы успели рассмотреть, как солдаты в окопе мощной волной перекатывались через насыпь. Затем непроницаемое облако пыли сомкнулось и резкий треск пулеметов заглушил все остальные звуки. Внезапно горячий порыв ветра прорвал облако пыли, и мы увидели первый ряд солдат – они шли и бежали шатаясь, словно пьяные, а пулеметы на стенах выплевывали тусклое багровое пламя. Затем из облака пыли выбежал солдат без винтовки, пот градом катился у него по лицу. Он бежал без оглядки, быстро скользнул в канал и стал выбираться на другую сторону. Впереди сквозь облако пыли можно было видеть неясные очертания множества бегущих.
– В чем дело? Что происходит? – крикнул я.
Не ответив, он побежал дальше. Внезапно впереди раздался беспощадный визг шрапнели. Артиллерия неприятеля! Машинально я стал прислушиваться, стреляют ли наши пушки? Они молчали, лишь изредка раздавались одиночные выстрелы. Снова подвели самодельные снаряды. Еще две шрапнели! В огромном облаке пыли новая волна бегущих солдат метнулась назад. Они скатывались в канал по одному, по двое, кучками – и вот уже нас захлестнул охваченный паникой людской поток. «Назад, к деревьям! К поездам! – кричали они. – Федералисты наступают!» И мы побежали с толпой по полотну железной дороги…
Прямо передо мной из кустов вынырнул всадник, вопивший: «Федералисты наступают! К поездам! Они уже рядом!» Вся армия конституционалистов была обращена в бегство! Схватив свой плащ, я бросился вслед за другими. Вскоре я наткнулся на орудие, брошенное на равнине: постромки были обрезаны, мулы уведены. Всюду под ногами валялись винтовки, патронные ленты, серапе. Это был полный разгром. Выйдя на открытое место, я увидел впереди большую толпу бегущих безоружных солдат. Внезапно дорогу им перерезали три всадника, махавшие руками и громко кричавшие:
– Назад! Ради бога, назад! Они не наступают!
Двоих я не узнал. Третий был Вилья.
Глава X
Между двумя атаками
Примерно через милю беглецы остановились. Мне попадалось все больше и больше встречных солдат. У всех на лицах было написано облегчение – словно они страшились неведомой опасности и вдруг страх исчез. В этом и заключалась сила Вильи: он всегда так умел все объяснить массе простых людей, что они сразу его понимали. Федералисты, по обыкновению, не сумели воспользоваться удобным моментом, чтобы окончательно разгромить конституционалистов. Быть может, они боялись ловушки, вроде той, какую Вилья устроил им у Мапулы, когда победоносные федералисты сделали вылазку, чтобы преследовать бегущую армию Вильи после первой атаки у Чиуауа, и были отбиты с тяжелыми потерями. Как бы то ни было, но они не вышли из своих укреплений. Наши солдаты возвращались обратно и начинали разыскивать в зарослях мескита свои винтовки и серапе, а также чужие винтовки и серапе. По всей равнине раздавались громкие возгласы и шутки:
С 1917 года и до нашего времени во всем мире не ослабевает интерес к личности В.И. Ленина. Несмотря на порой полярную оценку его политики, никто не отрицает, что это был государственный деятель мирового масштаба. Революционер, основатель Советского государства, председатель Совета Народных Комиссаров (правительства) РСФСР, идеолог и создатель Третьего (Коммунистического) интернационала, – Ленин вызывал пристальное внимание уже у своих современников.В книге, представленной ныне читателям, своими впечатлениями о встречах с В.И.
Данная книга представляет собой перевод сборника избранных произведений Рида, выпущенного в свет в 1955 году в Нью-Йорке издательством «Интернейшенэл паблишерc» под названием «The Education of John Reed» — «Формирование взглядов Джона Рида» (в русское издание не включены лишь стихи Рида, приведенные в конце американского сборника).В сборник вошли статьи и отрывки из книг Джона Рида.
Предисловие к этой книге в свое время написал Ленин, но Сталин не очень ее любил…Книга американского «журналиста» (а вероятнее всего – разведчика) Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир» откроет вам массу фактов и станет крайне важной для понимания революционных событий в России 1917 года. Джон Рид напишет книгу, в которой расскажет о хаосе и анархии, в которых рождался Октябрь 1917-го.Энергии, атмосфера падения империи. И люди. Ленин и… Троцкий. Вот почему эту книгу не очень любил Иосиф Виссарионович…Союзники России по Антанте не то что не мешали России катиться в пропасть – они ее туда активно подталкивали.
Джон Рид: Эта книга — сгусток истории, истории в том виде, в каком я наблюдал её. Она не претендует на то, чтобы быть больше чем подробным отчётом о Ноябрьской революции, когда большевики во главе рабочих и солдат захватили в России государственную власть и передали её в руки Советов.
Мемуары «Вдоль фронта» американского писателя и публициста Джона Рида, посланного военным корреспондентом на Балканы и в Россию в 1915 году, являются результатом поездки по восточной окраине воюющей Европы во времена Первой мировой войны. Поездка должна была продолжаться три месяца, но затянулась больше чем на полгода: побывав во Львове (Лемберге), автор попал в «великое русское отступление».Книга интересна не только блестящими правдивыми зарисовками мрачной и своеобразной «фронтовой жизни»; в ней ясно ощущается перерастание благодушного пацифизма автора в горячий принципиальный протест против империалистического характера войны.
БВЛ том 174. Книга Джона Рида «Восставшая Мексика. Десять дней, которые потрясли мир. Америка 1918» — это безграничное море лиц, событий случаев, документов. И вместе с тем это необычайно цельное и целеустремленное произведение, в котором великие исторические события находят художественное отражение, выливаясь в образы эпического характера. Вступительная статья И. Анисимова. Примечания Б. Гиленсона. Иллюстрации А. Бустоса и В. Шаранговича.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.