Восставшая Луна - [41]

— Конечно, Майк, дружище, мы всё понимаем. Но разве хоть один из селенитов откажется сделать ставку, зная, что у него есть столь крупный шанс, как один из семи?

— Я знаю только вас троих. У меня не хватает данных для построения кривой, отражающей подобную зависимость.

— Ну… мы же селениты. А селениты вообще любят риск. Да мы, чёрт побери, просто вынуждены любить риск. Нас привезли сюда и сочли, что у нас нет шансов на то, чтобы остаться в живых, а мы их провели и сумели выжить. И проведём ещё разок! Вайо, где твоя сумка? Достань красную кепку и надень её на Майка. Поцелуй его, и давайте выпьем. Майку тоже нальём! Майк, хочешь выпить?

— Жаль, что я не могу выпить, — сказал Майк задумчиво. — Меня очень интересует тот субъективный эффект, который этиловый спирт оказывает на нервную систему человека… Я полагаю, что он сходен с эффектом от небольшого повышения вольтажа. Но раз уж я не могу выпить, пожалуйста, выпейте и за меня.

— Программа принята. Приступаем к исполнению. Вайо, где кепка?

Телефон был встроен в стену — врезан прямо в Скалу — и был совершенно плоским, так что пристроить кепку оказалось некуда. Поэтому мы положили её на столик для записей, провозгласили тост за Майка, назвали его «товарищ», и он чуть не прослезился. Голос его звучал так, словно у него перехватило дыхание. Затем Вайо позаимствовала на время «кепку свободы», водрузила её мне на голову и поцеловала меня, посвятив тем самым в подпольщики, на этот раз официально. Сделала она это с таким пылом, что если бы моя старшая жена увидела это, то с ней случился бы обморок. Затем она сняла кепку с меня и, надев её на профа, обошлась с ним точно так же. Я был рад, что сердце у профа, по словам Майка, было здоровым.

Затем она нахлобучила кепку себе на голову, подошла к телефону, наклонилась к нему, прижалась губами к стереофоническому микрофону и изобразила поцелуй.

— Это тебе, Майк, дорогой наш товарищ. А Мишель здесь?

Чтоб мне провалиться, но он ответил ей высоким сопрано:

— Здесь, дорогая, и я так сча-а-стлива.

Мишель тоже получила поцелуй, а мне пришлось объяснять профу, кто это такая, а затем и представить его ей. Он вёл себя чрезвычайно любезно, посылал ей воздушные поцелуи, свистел и хлопал в ладоши — иногда мне начинает казаться, что у него не всё в порядке с головой.

Вайо снова разлила водку. Проф забрал у неё стаканы и смешал ту водку, которая предназначалась нам, с кофе, а ту, что предназначалась ей, — с чаем. И в ту и в другую смесь он добавил мёду.

— Мы уже провозгласили революцию, — сказал он твёрдо, — теперь мы приступаем к её осуществлению. С ясной головой. Мануэль, тебя избрали председателем. Не пора ли нам начать?

— Нашим председателем будет Майк, — сказал я, — это очевидно. Он будет также и нашим секретарём. Первое правило безопасности: не следует хранить никаких записей, но поскольку у нас есть Майк, то нам никаких записей и не нужно. Давайте оглядимся и прикинем, что вообще происходит. Я в этих делах новичок.

— Кстати, — сказал проф, — возвращаясь к разговору о безопасности. Секрет Майка не должен выйти за рамки нашей исполнительной ячейки. Я думаю, что если окажется необходимым, чтобы круг посвящённых в него лиц был расширен, то для решения данного вопроса необходимо, чтобы были согласны все трое — поправка, все четверо.

— Какой секрет? — спросила Вайо. — Майк ведь согласился хранить всё в тайне. Он надёжнее любого из нас. Ему нельзя промыть мозги. Майк, дорогой, тебе можно промыть мозги?

— Если использовать достаточный вольтаж, то мне можно промыть мозги, — ответил Майк, — или просто разбить меня, или использовать растворитель. Существует множество способов, которые позволят получить положительную энтропию, — подобные предположения вызывают у меня некоторую тревогу. Но если имеется в виду, существует ли способ промывки мозгов, который можно использовать для того, чтобы заставить меня выдать наши секреты, то при такой постановке вопроса ответ будет отрицательным.

— Вайо, — сказал я, — проф имел в виду, что секретом должен быть сам факт существования Майка. Майк, дружище, ты теперь наше секретное оружие. Ты ведь уже понял это, не так ли?

— Я принял это во внимание, когда занимался подсчётом наших шансов, — сказал он застенчиво.

— Ну и какими были бы наши шансы без тебя, товарищ?

— Не слишком хорошими. Они были бы на порядок хуже.

— Майк, я не хочу давить на тебя, но секретное оружие должно быть действительно секретным. Кто-нибудь ещё знает о том, что ты — живой?

— А я живой? — В его голосе прозвучала трагедия одиночества.

— Давай не будем затевать споров о семантике этого слова. Нет никаких сомнений в том, что ты живой.

— Я в этом не уверен. Но это очень хорошо — быть живым. Нет, Мани, мой первый друг, об этом знаете только вы трое. Трое моих друзей.

— Так и должно быть, если мы хотим сохранить свои шансы на выигрыш. Об этом будем знать только мы трое и больше никто, договорились?

— Дело не в том, договорились или не договорились, а в том, что это необходимо, — жёстко сказал Майк. — Этот фактор был учтён мной при подсчёте шансов.

— Тогда дело улажено, — сказал я. — Возможно, у них есть всё, что только можно себе представить. Но у нас есть Майк. Послушай, Майк! Мне тут пришло в голову… Нам что, придётся сражаться с Террой?