Восставшая Луна - [16]

— Близнецы не ладили между собой?

— О нет, что ты. Я забеременела, и мы все были в восторге… Но когда у меня родился ребёнок, он оказался жутким уродцем и его пришлось уничтожить. Они были очень добры ко мне. Но я всё поняла, я же не слепая. Я подала на развод, сделала операцию по стерилизации, переехала из Нового Ленинграда в Гонконг и начала всё сначала, уже как свободная женщина.

— Ты уверена, что поступила правильно? Мужчины чаще подвергаются неблагоприятным воздействиям, поэтому причиной мутаций чаще является наследственность по отцовской, а не по материнской линии.

— Но не в моём случае. Мы всё тщательно просчитали, воспользовались услугами самого лучшего в Новом Ленинграде математика, занимающегося расчётом наследственности. Эта женщина, до того как её выслали сюда, была одним из самых лучших генетических расчётчиков Совсоюза. Я знаю, что со мной такое. Я ведь одна из тех, кто приехал колонизировать Луну по своей воле, — точнее, моя мать была одной из таких, поскольку мне тогда было всего пять лет. Мой отец был выслан, мать решила ехать вместе с ним и взяла меня с собой. Поступило предупреждение о том, что надвигается солнечная буря, но пилот, вероятно, решил, что сможет проскочить, а может, его это и не слишком волновало — ведь сам он был киборгом. Он действительно сумел проскочить, но буря догнала нас, когда корабль уже сел на поверхность. Мани, ещё одной причиной, заставившей меня заняться политической деятельностью, является то, что в течение четырёх часов после посадки людям не разрешают покидать борт корабля. Это одно из правил, которых придерживается Администрация, своего рода карантин. Я была тогда очень маленькой и ничего не понимала. Но позднее, когда я выросла, я сумела высчитать, что чудовище родилось у меня потому, что Администрация нисколько не озабочена тем, что может произойти с переселенцами, со всеми нами.

— Можешь не начинать мне доказывать, что им наплевать на нас. Но всё равно ты поступила поспешно и необдуманно. Если радиация как-то навредила тебе… Ну, сам я не генетик, но кое-что знаю о том, какое именно влияние может оказать радиация. Возможно, одна из яйцеклеток оказалась с нарушениями. Но это отнюдь не значит, что последующие яйцеклетки тоже были бы с нарушениями. Существует достаточная вероятность, что они были бы здоровыми.

— Я знаю это.

— Гм, а какую стерилизацию ты прошла? Окончательную? Или предохранительную?

— Предохранительную. Маточные трубы можно вновь сделать проходимыми. Но, Мани, женщина, которая уже родила одно чудовище, вряд ли решится рискнуть ещё раз. — Она прикоснулась к моему протезу. — Ты вот лишился одной руки. Разве это не сделало тебя осторожнее? Разве не заставляет восемь раз подумать, прежде чем рискнуть другой рукой? Это именно то чувство, которое испытываю я. Ты пережил свою трагедию. Я — свою. Я бы тебе никогда об этом не рассказала, если бы ты тоже, как и я, не был травмирован.

Я не стал говорить ей о том, что моя левая рука во многих отношениях даже более полезна мне, чем правая. Она была права, я не стал бы рисковать своей правой рукой — кроме всего прочего, она была нужна мне, чтобы щипать девушек.

— Я думаю, что у тебя всё же может появиться здоровый ребёнок.

— Вне всякого сомнения. У меня их восемь.

— Гм?

— Я — профессиональная суррогатная мать, Мани.

Я открыл рот. Затем закрыл его. В этом деле не было ничего такого уж необычного. Я читал газеты Земной стороны, но сомневался, что кто-либо из хирургов в Луна-Сити сумел бы в 2075 году осуществить подобную трансплантацию. Они, вне всякого сомнения, могли вытворять подобные вещи с коровами, но вряд ли хотя бы одна из женщин Луна-Сити согласилась бы — за какие угодно деньги — вынашивать детей для другой женщины, особенно если учесть, что любая из них, даже самая некрасивая, могла завести себе от одного до шести мужей. (Поправка: не существует некрасивых женщин, просто одни из них более привлекательны, чем другие.)

Я бросил быстрый взгляд на её фигуру и тут же отвёл взгляд.

— Не напрягай глаза, Мани, — сказала она. — Я сейчас не в положении. Я слишком занята политикой. Но вынашивание чужих детей — хорошая профессия для свободной женщины. Это занятие хорошо оплачивается. Некоторые китайские семьи очень состоятельны, а все мои дети по происхождению были китайцами. Они обычно несколько мельче среднестатистических размеров, а я — огромная, как корова, поэтому китайский младенец, весящий от двух с половиной до трёх килограммов, для меня не проблема. Они не портят мне фигуру. Они… — Она запнулась. — Я не вскармливаю их. Я даже не вижу их… Я выгляжу как женщина, которой ни разу не приходилось рожать, и возможно, выгляжу моложе, чем я есть на самом деле.

Я не знала, подойдёт ли мне это занятие, когда впервые о нём услышала. Я работала продавщицей в магазине у одного индуса, денег хватало только на еду, когда я наткнулась на информацию об этом в «Гонконгском Гонге». Мысль о том, чтобы родить ребёнка, здорового ребёнка, показалась мне привлекательной, я тогда ещё не отошла от эмоциональной травмы, вызванной тем, что у меня родилось чудовище. И это дело оказалось именно тем, что и было нужно женщине по имени Вайоминг. Я перестала чувствовать, что не состоялась как женщина. Я получила больше денег, чем могла когда-либо надеяться заработать, занимаясь любым другим делом. И в моём распоряжении оказалось много свободного времени, потому что это дело не отнимает много времени — самое большее шесть недель, и то только потому, что я хочу быть честной со своими клиентами; ребёнок — вещь ценная. И очень скоро я начала заниматься политикой. Я приобрела некоторую известность, и со мной связались те, кто занимается нелегальной деятельностью. Мани, именно тогда я начала жить полной жизнью; я изучала экономику, политику и историю, училась говорить на публике, и оказалось, что у меня есть талант к организаторской работе. Эта работа приносит мне удовлетворение, поскольку я верю в то, чем занимаюсь. Я знаю — Луна будет свободной. Только… Было бы хорошо иметь мужа, чтобы приходить домой и… Но это слишком хлопотное дело. То, что ты рассказал мне о своей замечательной семье, заставило меня разоткровенничаться. Я должна извиниться за то, что нагнала на тебя скуку.