Восстановление самости - [15]
Результат анализа мистера М., по-видимому, можно сформулировать в структурно-динамических терминах и в соответствии с принципом множественных функций (Waelder, 1936) как мирное взаимодействие между Ид (сексуальной любовью к матери) и Супер-Эго (идентификацией с соперником-отцом), осуществляемым Эго (талантами и умениями, необходимыми для реализации определенных функций Эго). Вместе с тем объектно-инстинктивные стремления играли в психологическом нарушении мистера М. и в процессе его лечения в лучшем случае подчиненную роль. В процессе лечения необходимо было прежде всего восстановить и усилить функционирующую самость путем анализа ее двух основных элементов. И не так важно, что это вторично привело к улучшению равновесия в объектно-инстинктивном секторе личности мистера М., который до этого был вынужден работать ради достижения нарциссических целей и не был свободен в преследовании своих собственных. Однако позитивные изменения в этой области не были непосредственным результатом анализа, их нельзя расценивать как результат преобразования нарциссических влечений в объектно-инстинктивные, то есть как смещение целей влечения с самости на объекты. Позитивные изменения в объектно-инстинктивной сфере следует, скорее, рассматривать как дополнительные дивиденды, вторично полученные в результате восстановления самости. Именно более прочная и достаточно катектированная самость, способная получать радость от нарциссического удовлетворения, могла теперь, в дополнение к своей приверженности этим первичным нарциссическим целям, спокойно и без напряжения стать центром и координатором направленной на объекты деятельности, освобождая последнюю от необходимости в защитных целях совершать действия, служащие потребности в повышении самооценки.
Второе событие, которым сопровождалось решение мистера М. закончить анализ, являлось еще одной промежуточной целью в лечебном процессе. На третьем году анализа у мистера М. установились тесные отношения с подростком, которому он позволил себя идеализировать. Хотя эта дружба начала развиваться еще до того, как мистер М. стал обдумывать, следует ли ему закончить анализ, она возникла в соответствующей психологической ситуации и сопровождала процессы переработки (относившиеся к области идеализированного имаго отца), которые были непосредственно связаны с тем, что он впоследствии начал думать о завершении анализа. Мой вывод о том, что интерес мистера М. к четырнадцатилетнему мальчику следует рассматривать в связи с динамикой завершения анализа, основывается прежде всего на исследовании внутреннего психологического содержания, проявившегося в их отношениях. Также и то, что самый необычный эпизод в их отношениях с мальчиком, на котором я вкратце остановлюсь, произошел непосредственно перед тем, как мистер М. впервые выразил свое ощущение, что анализ подошел к завершению, подтверждает гипотезу о причинно-следственной связи между этими двумя событиями. Иначе говоря, отношение к мальчику было внешним проявлением важного внутреннего события (отделения от отца как внешнего объекта самости, интернализации идеализированного родительского имаго), которое позволило пациенту заявить о своем желании прекратить анализ и жить своей жизнью.
Мистер М. подружился с семьей, которую он часто навещал, главным образом потому, что у него возник сильный интерес к младшему сыну. Он был очарован и отношением отца к мальчику, и личностью мальчика, которую он расценивал как результат отношения последнего к своему отцу. Согласно тому, что мистер М. рассказал своему аналитику, отец уважал сына, общался с ним как со взрослым, рассматривал сына как независимого от него, с одной стороны, и вместе с тем чувствовал близость к нему и не отдалялся от него — с другой. Мальчик же, по крайней мере в глазах пациента, был гордым, независимым, уверенным в себе, но при этом тепло и
