Восстание потребителей - [19]

И люди пошли. День за днем они шли и шли со своими поддельными джинсами, украшенными фирменным лейблом. Беда была только в том, что в большинстве своем люди эти в задуманное Аузаном потребительское ополчение не годились. В большинстве своем покупатели магазина «Люкс» забывали брать в магазине вместе с джинсами еще и чек. Или чек брали, но, едва донеся до дома, выбрасывали. В конце концов людей с поддельными джинсами и чеками, людей, читающих газеты и готовых судиться за тридцать долларов, набралось шестьсот человек.

Это было очень много, революционно много. Но значительно меньше, чем рассчитывал Аузан, вообразивший себя в одном лице потребительским князем Мининым и потребительским гражданином Пожарским.

Частная компания

Так или иначе, дело закручивалось, и надо было звонить владельцу компании «Люкс» Мурату Гаджинскому, дабы предложить ему сдаться по-хорошему. Они были особенными людьми, эти владельцы первых коммерческих компаний. Они были персонажами, достойными Эмиля Золя. Если бы у Мурата Гаджинского был магазин с галереей, так он бы стоял, наверное, на галерее и наблюдал бы, как копошится внизу потребительский муравейник, ежеминутно приносящий немыслимую, немыслимую для советского человека прибыль. Однако у Мурата Гаджинского не было галереи, так что Бог знает, где он стоял, откуда наблюдал за потребительским муравейником и каким именно образом внушал окружающим опасливое благоговение по отношению к себе.

Эти новые хозяева жизни только-только входили в силу. Еще не начались тотальные бандитские разборки 90-х, но на всякий случай владельцев коммерческих компаний в то время нормальные люди уже побаивались, видимо, по советской традиции побаиваться всякого, кто входит в силу.

От этого обстоятельства, вероятно, происходит странная амнезия, охватывающая равно Диану Сорк и Александра Аузана, когда спрашиваешь их про обстоятельства переговоров с господином Гаджинским. Или, возможно, человек, занимающийся торговлей, был в то время для человека, занимающегося наукой или правом, инопланетянином каким-то, другим биологическим видом, запомнить разговор с которым так же сложно, как запомнить слова, которые адресовал собаке, когда с минувшие выходные играл с нею в мячик.

Так или иначе, ни профессор Аузан, ни адвокат Сорк не могут вспомнить, кто именно звонил Гаджинскому и что именно сказал. Никто не помнит, как именно отвечал Гаджинский, но встреча была назначена. Никто не помнит, где именно встреча происходила, во что был одет хозяин, угощал ли чаем и задавал ли какие-нибудь вопросы, пока Александр Аузан сообщал ему, что он торгует контрафактными джинсами под видом аутентичных и что придется теперь деньги за проданные джинсы вернуть потребителям, а кроме того, возместить им еще и моральный ущерб.

Лицо Мурата Гаджинского всплывает в памяти Александра Аузана на том уже этапе, когда переговоры подходили к концу. Удивленное лицо, растерянное, полное искреннего непонимания и недоумения. Лицо морщит лоб, хмурит брови и говорит: «Какой закон о правах потребителей? Какое отношение ко мне имеет закон? Я же частное предприятие!»

Дальше Аузан уже помнит все хорошо. Он занимался привычным делом. Он преподавал. Он вел персональный семинар по потребительскому праву для предпринимателя Мурата Гаджинского.

Вначале, как и положено на семинаре, профессор расспросил предпринимателя, действительно ли тот думает, что законы распространяются только на государственные предприятия, а частник может делать что бог на душу положит. Предприниматель действительно так думал, причем, как показалось Аузану, искренне. Продукция, произведенная и проданная государством, думал Гаджинский, должна действительно соответствовать каким-то там ГОСТам, иметь фиксированную цену и знак качества на упаковке. Но частная продукция — нет. Вот если вы, например, приехали из заграничной командировки, привезли оттуда джинсы и продали их приятелю, вы же не выдаете приятелю чек и не отвечаете за качество джинсов, если через месяц они расползутся по швам. Частное предприятие «Люкс» — это то же самое, только лучше, потому что чеки все-таки выдают. Разве нет?

Нет! Аузан рассказывал, и его слова про то, что частные предприятия подчиняются тем же законам, что и государственные, были для предпринимателя настоящим откровением. Предприниматель не поверил. Во всяком случае, именно так объяснил себе Аузан то обстоятельство, что переговоры закончились ничем.

На следующий день предприниматель, видимо, посоветовался с юристами, потому что Аузану позвонили. Профессора дома не было, и к телефону подошла его мама. Мужской голос в трубке решительно объяснил пожилой женщине, что сына ее убьют, а потом принялся уточнять, какими именно способами. Чего голос требовал, женщина разобрать не смогла, поскольку требования формулировались на воровской фене, тогда как в этой семье разные языки изучались, но феня — нет.

Аузан, однако же, все понял, вернувшись домой и застав маму с валериановыми каплями в руках.

«Тебя убьют! Они звонили!»

Аузан подумал минуту и сказал, беззаботно махнув рукой: «Нет, не убьют! Слишком накладно!»