Восстание на золотых приисках - [4]

— Ничуть, — горячо возразил Дик. — Я, конечно, пойду с тобой. Мне бы только хотелось побольше узнать об этом.

— Да, но сумеешь ли ты постоять за себя? — Склонив голову набок, Шейн взглянул на него проницательными смеющимися глазами. — Да падёт стыд на мою голову за то, что я сбил с правильного пути мальчика, которому следует сидеть дома и учить уроки возле маминой юбки.

— Ты отлично знаешь, что я могу постоять за себя, — сердито ответил Дик. — Я пойду с тобой.

— Конечно, дело не в том, заслужил Скоби то, что получил, или получил то, что заслужил, — сказал Шейн. — Хотя он шумел ничуть не больше, чем обычно шумит человек, когда на него вдруг нападёт охота промочить глотку. Но ложь и жульничество вывели ребят из терпения. Этот каторжник Бентли, отпущенный с Ван-Дименовой земли, орудует на пару с судьёй Дьюсом, словно оба они — воры из одной шайки. Да, правительство всё больше и больше позорит себя и с каждым днём всё сильнее теснит нас, бедных старателей, из-за лицензий. Живому человеку такого не стерпеть. — Он сплюнул. — Это тирания, вот что, мой храбрый дружок, и никакой ирландец не станет с этим мириться.

— Англичанин также, — решительно поддержал Дик, хотя и сам не вполне понимал, что он этим хочет сказать.

— Жму твою руку, — примирительным тоном сказал Шейн и крепко стиснул руку Дика. — Да, ты парень неплохой, только соображаешь медленно. Но когда ты вырастешь, это пройдёт.

Дик уже собирался возмутиться, но заметил весёлый огонёк в глазах Шейна и только рассмеялся.

— Итак, долой тиранию! — сказал Шейн.

— Долой тиранию!

Они оба засмеялись.

— Хватит ли у нас времени, чтобы сыграть в кегли до темноты? — спросил Шейн.

— Только не сегодня, — сказал Дик. — Я хочу помочь матери.

— Пай-мальчик. Правильно, я и сам пойду и помогу тебе стирать бельё.

Непринуждённо обняв Дика за плечи, он отправился в его хижину. Дик гордился своим рослым рыжим другом, у которого было такое приятное ирландское лицо.

— Вы больше палец о палец не ударите, миссис Престон, — сказал Шейн, когда они вошли в хижину. — Мы с Диком покажем вам для разнообразия, как надо управляться с домашними делами. Добрый вечер, сэр.

— Добрый вечер, — пробормотал мистер Престон, который при свете чадной керосиновой лампы пытался изучать руководство по горному делу. — Надеюсь, вы отвыкаете от ваших буйных ухваток. Пора, пора.

— Честное слово, — сказал Шейн, — я стал таким смирным, что почти всё время только и делаю, что слушаю, как мухи летают. Интересно, чем объясняют учёные люди, вроде вас, что, когда становится очень тихо, мы всегда слышим, как летают именно мухи?

Мистер Престон хотел нахмуриться, но не сумел.

— Ты дурень, Шейн Корриген, — ласково сказал он. — Но веди себя как следует и будешь хорошим парнем.

— Ты только послушай! — Шейн повернулся к Дику с деланным изумлением. — Он же слово в слово сказал то, что я сам всегда говорю! Рад слышать, что мистер Престон согласен со мною. Если миссис Престон дозволит взглянуть на её очаг, я научу её всему тому, чему сам научился, когда был коком на борту «Мэри Уилкинс» — бригантины водоизмещением в сто четырнадцать тонн. Ничто так не способствует развитию кулинарной мысли, как куча голодных моряков, которые толпятся вокруг тебя с ножами и вилками, и особенно если дело происходит посреди океана.

Мистер Престон покачал головой и, склоняясь к керосиновой лампе, вновь погрузился в чтение, продолжая наживать головную боль. В то же время Шейн приступил к приготовлению обеда, одновременно давая советы по части кулинарии под открытым небом. Дик пришёл в восторг, видя, что мать, хотя и считает в душе влияние ирландца вредным для своего сына, всё же не может устоять перед его непринуждёнными манерами.

Глава 3. Беспорядки у гостиницы Бентли

Назавтра около полудня, оставив Сандерсу записку для отца, Дик улизнул из шахты. Ему было стыдно, что он не поговорил прямо с отцом, но, хотя он и знал, что отец отпустит его с работы, мысль о пререканиях, которые неизбежно возникнут из-за этого, была ему невыносима. Да кроме того, Дик и сам ещё не решил, как отнестись к происходящим событиям.

Не принимая всерьёз всего сказанного Шейном, Дик тем не менее понимал, что у старателей есть достаточно оснований для недовольства. Составляя большинство населения Виктории, они не имели права голоса в политических делах. Из двухсот тысяч человек участвовать в выборах не мог ни один. А вот налог в тридцать шиллингов должен был ежемесячно платить каждый старатель. И хотя против самого налога никто особенно не возражал, но бесчеловечное поведение полиции при поисках неплательщиков вызывало бурные протесты.

Шейн ходил взад и вперёд по жёлтой глинистой площадке между кучей породы и надшахтным сараем.

— Разрази меня гром! — воскликнул он. — Наконец-то ты явился. Вот уже добрых полчаса ноги сами тащат меня отсюда, так что мне пришлось бегать взад и вперёд, чтобы только угомонить их.

Они отправились к холму Спесимен, где стояла гостиница «Эврика». Владелец её, Бентли, открыл при гостинице кегельбан, всегда имел в запасе несколько колод карт для игроков, — словом, лез из кожи вон, чтобы привлечь посетителей в любое время дня и ночи. Но, когда явился Скоби и принялся барабанить в дверь, Бентли почему-то был не в духе. Он выскочил и, как рассказывали Дику, свалил Скоби ударом топора, выкрикивая: «Прекрати этот шум, болван, и дай мне спать!»