Восстание на золотых приисках - [38]

Дик застонал и отвернулся. Он видел достаточно.

Глава 20. Затерян в зарослях

Когда стемнело, Дик вылез из ямы. Хотя его томил страх и лежать было неудобно, всё-таки он поспал днём. Такой усталости он ещё никогда не испытывал. Теперь, выбравшись из своего укрытия, Дик почувствовал страшный голод. Блуждая по разрушенному лагерю, он обшаривал обгоревшие сараи и палатки, пока наконец не нашёл еду. Из-под перевёрнутого ящика, который каким-то образом избежал огня, он вытащил половину большой пресной лепёшки и несколько холодных картофелин.

Дик запихивал еду в рот и жадно жевал, боясь, что вдруг что-нибудь помешает ему доесть до конца. Револьвер и лента с патронами были при нём. Он огляделся, — не валяются ли где-нибудь ещё патроны, но ничего не обнаружил: ведь у повстанцев их было так мало. Он уже совсем потерял надежду раздобыть их, как вдруг его рука наткнулась на разорванный патронташ с патронами нужного калибра, а потом, после вторичного обыска палаток, Дику удалось найти каравай хлеба.

Он присел на вершине холма среди груды обломков, пытаясь осмыслить дневные события. Неужели мир, в котором существовали такие высокие жизненные цели и такая непоколебимая решимость, навеки исчез, сметённый несколькими выстрелами и штыковыми ударами? Неужели Лейлор так и погиб в той яме, в которую упал, когда был ранен? И куда девался Шейн?

Холм, где всё ещё остро пахло кровью и гарью, казался во мраке особенно пустынным. Огоньки в хижинах, у подножия, лишь подчёркивали его безлюдность.

Дик не знал, что предпринять.

Нет, он знал. Ему хотелось осторожно спуститься с холма, пробраться к дому Вертхаймов и попросить Козиму и её тётю спрятать его. Но хорошо ли это будет по отношению к ним и разумно ли по отношению к самому себе? На мгновение снова мелькнула мысль о том, чтобы сдаться, и тут же исчезла. Дик твёрдо решил не попадаться в руки врага.

Он должен уйти из Балларата. Очутившись в безопасности, он напишет родителям или пошлёт весточку через верного человека. Но сейчас нужно уходить. Дик печально огляделся. На юге виднелись массивные очертания потухшего вулкана Бунинйонг, о котором туземцы говорили, что он похож на человека, лежащего на спине, подняв колени. Впрочем, Дик не собирался идти на юг. Он найдёт какое-нибудь убежище в зарослях и там, на свободе, всё хорошенько обдумает.

Пусть он ничего не знает о жизни в австралийских зарослях, но у него есть револьвер, и, конечно, он сумеет прокормить себя. Спички тоже есть. Сохранились ли они? Да, в кармане почти полная коробка. Дик пошёл на север, взял правее Литл-Бендиго. Хлеба ему дня на два хватит. А в зарослях опасны только змеи.

Дик обходил стороной шахты и сараи и вскоре очутился вдали от всякого жилья. Хотя звёзды светили довольно ярко, идти в темноте было нелегко. Но Дик не замедлял шага. До рассвета он должен оставить далеко позади Балларат и его окрестности.

И действительно, когда он проснулся под высоким белым эвкалиптом, разбуженный дневным светом, Балларат был далеко. Казалось, человеческая нога ни разу не ступала по древнему девственному австралийскому лесу. Дик хотел уйти от людей, и вот его желание исполнилось с поистине устрашающей лёгкостью. Но в сиянии утренних лучей заросли не казались враждебными, они попросту были равнодушны и совершенно не замечали вторжения какого-то ничтожного Дика.

Дик мало что знал об австралийских животных. Семь лет назад его отцу пришлось из-за плохого здоровья покинуть Лондон и поселиться в Мельбурне. И хотя мальчик немало дней провёл со своими товарищами на холмах, окружающих Мельбурн, а потом много колесил по просёлочным дорогам, заросли всегда представлялись ему просто подходящим местом для пикника.

Дик понятия не имел, где он сейчас находится, но так как заметил, с какой стороны взошло солнце, всё же какая-то ориентировка у него была. По его соображению, он шёл на северо-запад. Ему нужна была вода.

У Дика было смутное представление, что если он пойдёт по зарослям всё на запад, то, сделав миль пятьдесят, окажется в Арарате, где его никто не знает и где, может быть, удастся получить работу. Не в шахте. С золотоискательством он покончил. На ферме или в одной из типографий, которых с ростом населения становилось всё больше. Маловероятно, чтобы полиция стала его искать. Он уже не имел значения: восстание породило таких политических преступников, которые в глазах закона были куда опаснее Дика.

Вскоре Дик начал понимать, как сложно разобраться в австралийских зарослях. Нескончаемые овраги пересекали друг друга во всех направлениях, они вели куда угодно и никуда. Он пытался не сбиться с пути, следя за солнцем, но порой ему начинало казаться, что он кружит всё время около одного и того же места. Все овраги были похожи друг на друга. Все эвкалипты, устремлённые к небу, казались одним и тем же эвкалиптом, покрытым тоненькими серовато-голубыми листочками, изогнутыми, как сабля, и дававшими слишком мало тени, потому что они были повёрнуты ребром к солнцу. Можно было подумать, что на земле росли одни эвкалипты. Никаких животных Дик не видел. Он ещё не научился различать жизнь в австралийских зарослях и даже не замечал хлопотливых птиц, хотя смутно улавливал их щебет. Дику было не до птичьих песен, и всё-таки они его подбадривали. Без них сухие знойные заросли были бы непереносимы. И его мучила жажда.