Восстание на Боспоре - [4]
– Эй, кто там, говори? – громко окликнул он, стараясь рассмотреть в темноте сгорбленную фигуру, что еле маячила среди кустарников в слабых отблесках гаснущего костра.
– Не кричи, добрый человек, – послышался глухой, сдавленный голос, – заклинаю тебя Папаем, а если ты сатавк, то и свободой отцов и дедов наших!..
Услышав имя самого большого скифского бога, Баксаг опустил топор и отозвал собаку, однако продолжал быть начеку. Человек выбрался из кустарников и приблизился к костру. При свете рдеющих углей стало возможным разглядеть его бороду, две блестящие точки в настороженных глазах и остроконечный войлочный колпак, треугольником врезанный в небо, чуть белесое на западе.
– Не произноси зря имя Папая и не поминай свободы нашей, что давно нами утрачена, – сурово ответил Баксаг, продолжая всматриваться в крепкую фигуру ночного гостя. – Подходи с добрым сердцем. Да не наступи ногой на внука моего, вот он спит.
– Слышу слова твои и радуюсь им. Чую в них душу сколотскую!.. Истинно сказано – утрачена сатавками свобода. Но утраченное можно вернуть!..
– Можно, да не все!.. Вот молодость моя и сила остались в прошлом, и никто не вернет их мне.
– Твоя молодость и сила вернутся в делах сынов твоих и внуков! Так установлено богами.
– Дай-то бог, – Баксаг, вздохнув, посмотрел на спящего внука. – Хотелось бы мне увидеть из страны теней внука моего в лучшей жизни, чем моя. Слышу твой говор и догадываюсь – не сатавк ты, а оттуда, с Дикого поля.
– Истинно так, оттуда. Я из племени свободных скифов, из рода Ястреба… Приюти меня, брат мой, и, если есть, дай что-нибудь перехватить на зубы. Брюхо к спине втянуло, так голоден. И устал, как вьючная лошадь… Именем Папая!
Гостеприимство и забота о случайном путнике – один из старинных законов сколотской жизни. Если же приют дается именем Папая, бога великого, то и забота должна быть оказана вдвойне.
Баксаг начал раздувать угли в костре. Но гость предупредил его:
– Не надо, не надо, брат мой. Не разводи огня, ибо не по доброй воле оказался я в степи. Лютые враги идут по моим пятам. А враги эти – царские люди. Они преследуют меня за ту правду, что я несу всем сатавкам от самого царя справедливого, Скилура!
Дед невольно опустил руки и застыл на миг при таком признании гостя. Он теперь лишь понял, что за птица пожаловала к нему. Гость, несомненно, был один из тех «тайных» людей, вести о которых прошли по всем селениям крестьян. Таких подстрекателей к неповиновению боспорским властям и распространителей слухов о «скором приходе царя справедливого сколотского» боспорские наемники разыскивали, как ценную дичь. И приютить такого у своего очага означало навлечь на себя большую беду.
– Кто бы ты ни был, – произнес несколько изменившимся от волнения голосом Баксаг, – но ты гость, посланник богов… А огонь я разводить не буду. Накормлю тебя хлебом и царским медом. Благо я пасечник.
Он вынес из шалаша чашку с медом и сухую лепешку. Сам он хлеба не пек и не имел его. Но люди, приходившие полечиться или посоветоваться, приносили в дар лепешки, иногда крупы и изредка кислое молоко.
По жадному чавканью и торопливым глоткам Баксаг мог заключить, что гость голоден, как раб у скупого хозяина, и не менее того измучен преследованием царской стражи.
– Ты не бойся моего прихода, – говорил гость, продолжая жевать, – меня здесь не захватят… Я сейчас ушел бы за вал в степи, но вот уже две ночи не спал. Если дашь мне уснуть до первых петухов, то я задолго до рассвета буду далеко. Да будет милостив Папай к тебе, добрый сколот!.. Недолго осталось всем вам терпеть эллинское иго. Скоро, скоро придет наш царь-освободитель Скилур! Он изгонит эллинов из Тавриды, вернет сатавкам их вольности, земли, их законы. Будет взимать лишь самую малую дань. Снова будете счастливы! Вот жизнь будет – умирать не надо!.. Но сатавки должны помочь Скилуру, когда он подойдет к границам Боспора. Всем надо подняться сразу, дружно. Старый и малый должны взять в руки косы, серпы и топоры, чтобы пожать кровавую жатву. Поле для этой жатвы уже поспело!..
– Помоги тебе боги, – пробормотал старик, творя молитву ночным духам, дабы они не нашептали преследователям, где сейчас укрывается беглец.
– Спасибо, отец и брат, прими чашку да дай мне воды испить.
– Вода в ведерке… А спать я тебя уложу в шалаше, хотя там и жарковато. Я загорожу тебя старыми колодками из-под пчел и бочками. Там тебя никто же найдет.
– Вот спасибо, – ответил совсем сонным голосом скиф, – веди меня, а то я упаду на землю, тогда ты меня и копьем не поднимешь…
Свалившись в шалаше на ложе из сухой травы, гость испустил могучий храп, слышимый даже у костра. Старик решил было не спать всю ночь, но и его разморило, он прислонился к стене хижины и погрузился в сон.
Дежурным стражем остался Аримасп.
4
Утро пришло для Савмака незабываемым на всю жизнь. События, что произошли после восхода солнца, оказали решающее влияние на его дальнейшую судьбу.
Он открыл глаза, разбуженный криками людей и лошадиным фырканьем. И сразу зажмурился от ярких солнечных лучей. Присмотревшись, увидел, что дед уже на ногах, Аримасп лает сердито, а из кустов выглядывают лошадиные морды и гребнистые шлемы всадников, один из которых грозно окрикнул ломаным скифским языком:
В романе «Митридат» изображены события далекого прошлого, когда древний Крым (Таврида) оказался под властью понтийского царя Митридата Шестого. Эта книга венчает собою историческую трилогию, начатую автором двумя томами романа «У Понта Эвксинского» («Великая Скифия» и «Восстание на Боспоре»). Однако «Митридат» – вполне самостоятельное, сюжетно-обособленное произведение. Автор повествует о судьбах людей Боспорского царства в годы Третьей Митридатовой войны, когда народы Востока отстаивали свою независимость от римской экспансии.
Историческая трилогия «У Понта Эвксинского» изображает эпоху античного Причерноморья в один из самых драматических ее периодов (III - II век до нашей эры). Многое в этом историческом романе является в значительной мере результатом творческих догадок автора. Но эти догадки основаны на изучении огромного материала.
Роман. Пер. с узб. В. Осипова. - М.: Сов.писатель, 1985.Камиль Яшен - выдающийся узбекский прозаик, драматург, лауреат Государственной премии, Герой Социалистического Труда - создал широкое полотно предреволюционных, революционных и первых лет после установления Советской власти в Узбекистане. Главный герой произведения - поэт, драматург и пламенный революционер Хамза Хаким-заде Ниязи, сердце, ум, талант которого были настежь распахнуты перед всеми страстями и бурями своего времени. Прослеженный от юности до зрелых лет, жизненный путь героя дан на фоне главных событий эпохи.
Роман является третьей, завершающей частью трилогии о трудном пути полковника Генерального штаба царской армии Алексея Соколова и других представителей прогрессивной части офицерства в Красную Армию, на службу революционному народу. Сюжетную канву романа составляет антидинастический заговор буржуазии, рвущейся к политической власти, в свою очередь, сметенной с исторической арены волной революции. Вторую сюжетную линию составляют интриги У. Черчилля и других империалистических политиков против России, и особенно против Советской России, соперничество и борьба разведок воюющих держав.
Кровавый 1382 год. После победы на Куликовом поле не прошло и двух лет, а судьба Руси вновь висит на волоске. Вероломное нападение нового хана Золотой Орды Тохтамыша застало Дмитрия Донского врасплох — в отсутствие великого князя Москва захвачена и разорена татарами, степняки-«людоловы» зверствуют на Русской Земле, жгут, грабят, угоняют в неволю… Кажется, что возвращаются окаянные времена Батыева нашествия, что ордынская удавка навсегда затягивается на русском горле, что ненавистное Иго пребудет вечно… Но нет — Русь уже не та, что прежде, и герои Куликова поля не станут покорно подставлять глотку под нож.
Новый роман петербургского прозаика Владимира Корнева, знакомого читателю по мистическому триллеру «Модерн». Действие разворачивается накануне Первой мировой войны. Главные герои — знаменитая балерина и начинающий художник — проходят через ряд ужасных, роковых испытаний в своем противостоянии силам мирового зла.В водовороте страстей и полуфантастических событий накануне Первой мировой войны и кровавой российской смуты переплетаются судьбы прима-балерины Российского Императорского балета и начинающего художника.
Роман Эфраима Бауха — редчайшая в мировой литературе попытка художественного воплощения образа самого великого из Пророков Израиля — Моисея (Моше).Писатель-философ, в совершенстве владеющий ивритом, знаток и исследователь Книг, равно Священных для всех мировых религий, рисует живой образ человека, по воле Всевышнего взявший на себя великую миссию. Человека, единственного из смертных напрямую соприкасавшегося с Богом.Роман, необычайно популярный на всем русскоязычном пространстве, теперь выходит в цифровом формате.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.