Воспоминания - [4]

Почти полночи мы жгли в этом самоваре, задыхаясь от дыма, содержимое чемоданов. Время от времени, когда пепла в трубе накапливалось много, сжигание прерывали, вытряхивали пепел и вновь жгли. Когда все было уничтожено и пепел небольшими горстками развеян подальше от вагона, стало немного спокойнее.

На следующее утро Наталья Васильевна перекочевала в поезд. Я взял с собой одного из санитаров, на фуражке которого была страхующая белая тряпочка, и пошел в город. Я хотел зайти к одному адвокату, в семье которого жил Михайлов в течение недолгого времени нашего пребывания в Балашове. И муж и жена производили впечатление очень милых и вполне советских людей.

Перед домом был палисадник. Когда мы вошли в него, навстречу нам из парадной выбежала девочка лет шести, дочка адвоката. Я поздоровался с ней, и она тут же мне сказала:

— А у нас офицеры.

Это нас никак не устраивало, и мы вернулись на вокзал.

Я перевязал себе здоровую руку и остался в вагоне с ранеными.

Наши лекпомы сказали мне, что они видели белую газету, в которой сообщалось о взятии Балашова, о наступлении на Тамбов и о том, что взят в плен и расстрелян член реввоенсовета 9-й армии Михайлов. Я просил ничего не говорить Наталье Васильевне.

К счастью, это оказалось неправдой.

На следующий день выяснилось, что в поезде оставаться нельзя. Я вошел в вагон к Нестерову и застал у него средних лет врача в погонах и с врачебным знаком царского времени (двуглавый орел и внизу чаша со змеями). Оказалось, это корпусный врач, который приехал принимать поезд.

Нестерову ничего не оставалось, как представить меня.

— Когда кончали университет? Какой? Какая специальность?

Я ответил, сказал, что бактериолог (будучи на 5-м курсе медфака, я кончил специальные бактериологические курсы в Институте Блументаля).

— Вот и великолепно, нам как раз нужны бактериологи. Бактериологическая лаборатория у нас в Новочеркасске, на днях мы вас туда отправим.

Что было делать? Ясно, что в поезде оставаться дольше было невозможно.

Наталья Васильевна узнала за это время адрес одной семьи, где и отец и сын служили в Красной Армии. Может быть, там нас приютят?

Мы прошли через весь город, избегая, однако, центральных улиц, никто нас не остановил, хотя мы встречали военных. Может быть, сестринская форма Натальи Васильевны страховала от опасного любопытства.

Когда мы подошли к домику по указанному адресу, он оказался запертым. Никого не было видно. Прождали часа два на скамейке за домом, никто не пришел. По-видимому, хозяйка сочла за благо куда-нибудь спрятаться, боясь репрессий. Мы пошли обратно, тщетно пытаясь придумать способ как-нибудь скрыться. Я решил, что единственная возможность — это зацепиться за эвакопункт, который белые, вероятно, не будут эвакуировать в тыл, по меньшей мере немедленно. Начальника эвакопункта я встречал раза два во время пребывания в Балашове, и он казался приятным человеком. Может быть, он поможет.

Однако все произошло совсем иначе.

Когда мы тронулись в обратный путь, стала слышна артиллерийская канонада. Она становилась все более интенсивной, и когда мы подошли к эвакопункту, к ней присоединилась сильная пулеметная и. ружейная трескотня. Все это неслось откуда-то с южной стороны. Только мы вошли в здание, как увидели шедшего навстречу начальника эвакопункта. У него в руках был небольшой чемоданчик.

— Вы куда, доктор? Что вам здесь нужно? Немедленно отправляйтесь вместе со мной. Санитарный поезд сейчас эвакуируется.

— Мы хотели навестить наших раненых, которые вчера были сюда доставлены, — пытался я задержаться.

— Никаких раненых! Немедленно идите со мной, и сестра, конечно.

Начальник очень торопился, почти бежал. Я делал вид, что прихрамываю.

— Не могу бежать, очень натер ногу.

Вы идите, я догоню.

— Нет, нет, со мной!

Вокзал обстреливался шрапнелью. Снаряды рвались повсюду. Разлетающиеся осколки наполняли воздух своеобразным звучанием. Один снаряд упал совсем близко от нас. Начальник побежал вдоль состава с товарными вагонами по направлению к санитарному поезду. Мы отстали, свернули на другие пути и забрались под товарный вагон, стоящий вместе с несколькими другими на самом крайнем пути железнодорожного полотна. Прошло 10–15 минут, огонь прекратился, и мы увидели, что к станции приближаются кавалеристы. Они так быстро проскакали мимо нас, что было невозможно распознать, кто же они. Я вспомнил, однако, что говорил мне Михайлов о бригаде, которая должна была подойти для обороны Балашова. Может быть, это была бригада, которую ждали. Так и оказалось.

Мы вылезли из-под нашего укрытия и с удивлением увидели, что санитарный поезд стоит на месте. Санитары сбросили крюки, соединяющие вагоны друг с другом, и паровоз увез всего несколько вагонов.

Петрова была цела и невредима, равно как и весь персонал поезда.

Я пошел в здание вокзала. На телеграфе уже были наши военные. Назвал себя, показал документы, просил связать меня с кем-нибудь из начальников. Штаб бригады расположился в доме недалеко от вокзала, и командир бригады быстро принял меня. Уже немолодой человек, бывший офицер царской армии, он сообщил мне малоутешительные вести. Бригада пробивается из окружения с тяжелыми боями. У белых громадное превосходство сил. Трудно сказать, удастся ли пробиться.