Воспоминания японского дипломата - [109]

Прежде чем перейти к рассказу о переговорах в Вашингтоне, будет, пожалуй, полезно пояснить, для чего и каким образом по моей собственной инициативе в Вашингтон был направлен посол Курусу. Приступив в октябре к работе в должности министра, я был так занят изучением истории переговоров, выработкой новой политики и почти ежедневными заседаниями Совета по межведомственным связям, что у меня не оставалось времени посетить Великие храмы Исэ’, что полагалось делать каждому, кто вступал в должность того или иного государственного министра. Как я в конце концов понял, в некоторых кругах меня осуждали за несоблюдение формальных ритуалов. 2 ноября Совет принял решение о новом курсе Японии, других срочных дел у меня в тот момент не было, и я той же ночью выехал из Токио в Исэ. 3 ноября, когда в ярком свете осеннего солнца отмечался национальный праздник, день рождения императора Мэйдзи, я помолился у внутреннего и внешнего храмов Исэ и вечерним поездом отправился назад в Токио.

¹ Самая главная святыня синтоистской религии, расположенная в Удзи-Ямада на полуострове Кии. Как того требовала национальная традиция, у этого храма следовало докладывать национальным богам о всех важных событиях, имевших значение для государства или династии.

Несмотря на усталость от напряженной работы в тяжелые предшествующие дни, я не мог и в поезде отвлечься от мыслей о японо-американских переговорах и о поисках путей и средств, которые помогли бы отвратить катастрофу. Именно тогда меня осенила мысль направить в США посла Курусу[99]. Мысль эта пришла мне на ум потому, что, с одной стороны, работа посольства в Вашингтоне вызывала озабоченность в Токио, а, с другой стороны, посол Номура давно просил прислать ему в помощь Курусу.

Однако было необходимо заручиться согласием Курусу, — ведь в столь критическое время, когда того и гляди могла разразиться война, поездка в Америку могла обернуться для него непредсказуемыми злоключениями. Поэтому, вернувшись в Токио, я в тот же вечер пригласил его в свою официальную резиденцию. Я в деталях разъяснил ему, что японо-американские отношения находятся на грани разрыва, что мои чрезвычайные усилия оказались не вполне успешными и что, хотя мне удалось добиться одобрения двух предложений, которые существенно смягчают нынешнюю позицию Японии по сравнению с прежней, возможность успеха переговоров следует считать весьма эфемерной. Затем я сказал, что, намереваясь до конца испробовать все возможные средства, я хочу, чтобы он поехал в Вашингтон и передал послу Номура ощущение кризиса и чтобы, работая во взаимодействии с ним, уговорил Соединенные Штаты пойти на изменение их позиции. Поначалу господин Курусу колебался, но, когда я подчеркнул, что долг требует от нас приложить в этот момент все усилия для успеха переговоров, каким бы ни был их исход, он, наконец, внял моей просьбе.

Далее я рассказал Курусу и о своих стараниях не допустить войны даже при провале дипломатических усилий и о выводе относительно неизбежности войны вследствие такого провала, поскольку в ином случае.Японию ждет "постепенное истощение”. Поэтому, растолковывал я ему, я упорно,трудился в поисках путей к плодотворному завершению переговоров, но вынужден был признать, что у нас остается единственная надежда — убедить Соединенные Штаты на основе предложений "А" и "Б", а затем, если они благоприятно отреагируют на эти предложения, Япония могла бы рассмотреть вопрос о дополнительных уступках со своей стороны. Однако я недвусмысленно дал понять Курусу, что любые усилия, направленные на решение проблемы, но отклоняющиеся от общих установок предложений "А" и "Б", не принесут никакой пользы, и внушил ему, что он должен заставить посла Номура осознать как этот факт, так и факт неизбежности войны в случае краха переговоров.

В заключение я сказал, что его главная задача состоит в том, чтобы отправиться в Вашингтон, правильно понимая ситуацию, и довести это понимание до посла Номура. На последний пункт я обратил особое внимание, ибо по долгому опыту дипломатической работы знал, что, когда в переговорах возникают, казалось бы, неразрешимые осложнения, посол, находящийся за рубежом, вместо того, чтобы выполнять свои обязанности и убеждать другую сторону в соответствии с инструкциями, которые вырабатывались в его стране на основе досконального изучения всех аспектов данного вопроса, начинает вносить рекомендации на основе поверхностных суждений или выдвигать неосуществимые предложения, которые лишь затягивают и усиливают трудности. Именно во избежание такого поворота дела я столь четко и недвусмысленно проинструктировал Курусу. Поскольку он прекрасно понял общую суть моих намерений, я поручил соответствующим сотрудникам министерства предоставить ему необходимую информацию, относящуюся к переговорам.

На следующее утро до начала заседания Кабинета я поговорил с премьером. Тодзё и попросил его получить санкцию императора на поездку посла Курусу. Кроме того, я попросил министра военно-морского флота Симада оказать содействие в организации полета Курусу на самолете ВМФ до Гонконга или Гуама, на что Симада дал свое согласие. Одновременно я направил своего секретаря к послу Грю с тем, чтобы договориться о содействии правительства США в техническом обеспечении поездки Курусу. Такая договоренность была достигнута, и в Гонконге Курусу ждала летающая лодка, готовая взять его на борт.