Воспоминания - [94]

Из Аахена я отправился в Гёттинген с поручением от Вестингауза найти среди учеников Прандтля специалиста по гидродинамике, который согласился бы поступить в Исследовательский Институт компании. В то время, немецкая молодежь стремилась попасть в Америку и я нашел нужного специалиста в лице Тиченса. Он согласился на предложенные условия и в тот же год переселился в Питсбург. Прандтль помог мне в деле ознакомления с аэропланной промышленностью, указав наиболее интересные заводы и снабдив меня рекомендательными письмами.

Посетив заводы, я отправился в Берлин, где меня ждали жена и дочь. Моя старшая дочь уже окончила Берлинский политехникум и работала в городе, как начинающий архитектор. У нас был план взять ее с собой в Америку и там дать ей возможность ознакомиться с американской архитектурной школой. Сын еще должен был закончить несколько предметов и предполагалось, что в Америку он переселится в 1929 году и поступит в Вестингаузовскую школу для начинающих инженеров.

Из Берлина мы направились в Чехословакию. В городке Пади-бради, возле Праги, открылась Украинская Сельскохозяйственная Академия, в которой обучались беженцы из России, уроженцы малороссийских губерний. Мои два младших брата состояли профессорами этой Академии и я хотел с ними повидаться. До войны я не раз переезжал границу между Германией и Австрией и происходило это безо всяких затруднений. Теперь дело обстояло иначе. Таможенный чиновник на чешской границе, отказывался понимать немецкий язык. Не понимал меня также, когда я говорил по-русски. Пришлось вспоминать французский язык, приемлемый для чиновника. Вспомнил моего спутника по пароходу, немца, посещавшего, по предписанию врача, Карлсбад. Он рассказывал, что не мог там купить марку на почте, пока не выучил несколько слов по-чешски. Это так на него подействовало, что он заменяет теперь Карлсбад каким‑то немецким курортом.

В Пади-брадах повторилась та же история, но только вместо чешского, появился малорусский язык или как теперь принято говорить — украинский. Люди, которых я давно знал и с которыми прежде общался по-русски, теперь отказывались понимать русский язык. Вспоминалась Украинская Академия Наук. По статуту научные труды этой Академии должны были печататься на украинском языке. Но на этом языке не существует ни науки, ни научной терминологии. Чтобы помочь делу при Академии была образована Терминологическая Комиссия и были выписаны из Галиции специалисты украинского языка, которые и занялись изготовлением научной терминологии. Брались термины из любого языка, кроме родственного русского, имевшего значительную научную литературу.

Жизнь украинской группы в Пади-брадах была жалкая. Чешского языка не изучали, русским не пользовались. Украинской литературы не существовало. Что называется — варились в собственном соку. Младший из братьев строил план переселения в Америку. Старший думал о работе в Польше, к которой из политических соображений было присоединено после войны около десяти миллионов чуждого ей малороссийского населения. Их планы впоследствии осуществились. Старший переселился в Польшу и принимал там активное участие в проведении земельной реформы среди малорусского населения. В последнюю войну ему удалось бежать от большевиков и кончал он свою жизнь в чуждой ему Америке. Младший брат переселился в Америку в 1928 году и работает там как профессор сельскохозяйственной экономики. Из нашей когда‑то многочисленной семьи в России теперь в живых никого не осталось.

Из Чехословакии я отправился в Мюнхен, где хотел встретиться с Александром Андреевичем Брандтом. Брандт приехал из Белграда и жил на даче под Мюнхеном. Десять лет прошло с тех пор, как мы распрощались с ним в Киеве. В Белграде у него нашлись родственники среди сербов, которые ему помогли устроиться. Лекций он давно не читал, но получал пенсию и жил удовлетворительно. Он рассказывал, что недавно посетил Финляндию. Был на своей даче в Териоках под Петербургом. Несмотря на революцию, там все сохранилось в полном порядке. Он, например, при посещении своей дачи мог открыть шкаф для платья и взять из него несколько своих костюмов, которые ему очень пригодились в Югославии. Финны вели себя во время революции совсем не так, как русские и уважали чужую собственность. После описываемой встречи Брандт прожил еще четыре года и умер в 1932 году, когда ему было 76 лет. После него осталась книжка воспоминаний, где он описывает годы своего управления Институтом Инженеров Путей Сообщения. Много полезного он сделал для Института. В его годы Институт сделался одним из лучших технических высших учебных заведений России.

Их Мюнхена мы переехали в Швейцарию и конец каникул провели на берегу Женевского озера. Тут я имел возможность прочесть собранные за лето материалы по постройке аэропланов и по испытаниям строительных материалов.

К началу учебных занятий мы с женой и двумя дочерьми вернулись в Анн Арбор. Тут меня ждала куча житейских хлопот. Еще до отъезда я нанял более поместительный дом, где могли бы устроиться не только мы с женой, но и наши две дочери. Приехав, мы узнали, что нанятый дом еще не очищен прежним жильцом, хотя дом был нанят с 1 сентября. Дом, в котором я жил предыдущий год, уже был занят новым квартирантом, хотя был нанят мною до 1 октября. Пришлось некоторое время жить в гостинице и платить не только за отель, но и за два дома, так как ни новые, ни старые жильцы ничего за нанятые мною дома не заплатили. Знакомые советовали обратиться по этому делу к помощи адвоката, но я никогда в моей жизни с адвокатами не имел дела и тут к их помощи не обратился, а про себя решил избегать вести денежные дела в новой стране. Все постепенно устроилось и мы из гостиницы переселились в нанятый дом.