Воспоминания - [136]

15 Толстой имеет в виду насильно насаждавшуюся в России «столыпинскую реформу», ставившую целью разрушить крестьянскую общину, выделить из нее — в качестве опоры царизма — класс кулаков и этим ослабить аграрную революцию в деревне.

Царское правительство, по мнению В. И. Ленина, стремилось «ускорить полное разорение крестьян, сохранить помещичьи земли, помочь ничтожной кучке богатых крестьян „выйти на хутора“, оттягать как можно больше общинной земли» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 20, с. 77). Толстого эти действия правительства глубоко возмущали. Он говорил: «Это верх легкомыслия и наглости, с которым позволяют себе ворочать народные уставы, установленные веками… Ведь одно это чего стоит, что все дела решает мир — не один я, а мир — и какие дела! Самые для них важные» (цит. по кн.: Н. Н. Гусев. Два года с Л. Н. Толстым. М., 1973, с. 243).

16 Толстой говорил об этом с посетившими его в августе 1909 г. видными членами Государственной думы третьего созыва В. В. Тенишевым и В. А. Маклаковым, но от постановки этого вопроса в Думе они отказались (см. письмо Л. Н. Толстого к Н. Н. Гусеву от 27 августа 1909 г. — ПСС, т. 80, с. 73–74). 17 ПСС, т. 80, с. 117–179.

О смерти моего отца и об отдаленных причинах его ухода

Воспоминания впервые опубликованы на французском языке в журн. «Europe», 1928, № 67, 15 июля. Отдельным изданием на французском языке вышли в Париже в 1960 г.

На русском языке впервые напечатаны в «Литературном наследстве», т. 69, кн. 2. М., 1961, с. 244–285. (Перевод Е. В. Толстой.) Этот текст воспроизводится в настоящем издании.

Нет сомнений, что существовал русский текст воспоминаний и что они написаны до отъезда Т. Л. Сухотиной-Толстой за границу (1925 г.). Это видно по тому, что мемуары содержат многочисленные документальные материалы, которые автор мог почерпнуть только из семейного архива Толстых, хранящегося в Москве. Несомненно также, что очерк предназначался прежде всего для русского читателя, перед которым дочь Толстого хотела опровергнуть неумолкавшую ложь и клевету на ее родителей. Однако последующее пребывание автора вдали от родины было, вероятно, причиной того, что воспоминания увидели свет впервые за рубежом. В настоящее время местонахождение русского оригинала неизвестно.

По выходе в свет воспоминания Т. Л. Сухотиной-Толстой вызвали за рубежом ряд одобрительных откликов. Ромен Роллан писал автору 23 июля 1928 г.:

«Дорогой друг!

Я только что прочитал и перечитал Ваши прекрасные страницы, простые, правдивые, полные человеческого понимания и любви — о смерти Вашего отца, и хочу сказать Вам, как они мне полюбились, как мы были ими взволнованы, моя сестра и я.

Наши мысли идут навстречу Вашим в эти дни благоговейных воспоминаний. Как мне странно, что я никогда не видел Вашего отца! Всегда, начиная с моей молодости, он был для меня присутствующим и живым — больше, чем все живые. Теперь, по мере того как старею, я еще больше сожалею, что не могу поговорить с ним. Когда я был молод, я бы на это не осмелился, я мало что мог дать ему. А теперь… теперь…

О, как мне его недостает. В нынешней Европе — нравственно столь ограниченной — есть у меня слова, которые я мог бы сказать только ему. — И я говорю их ему»

(ГМТ. Перевод Т. М. Альбертини).

Горячее одобрение автору воспоминаний высказал и французский писатель Андре Моруа. «Дорогая сударыня, — писал он Татьяне Львовне 18 сентября 1928 г. — вернувшись с каникул, я нашел у себя Ваш рассказ о смерти Вашего отца. Он прекрасен, и я прочитал его с глубоким волнением. Когда-нибудь скажу Вам об этом на словах» (ГМТ. Перевод Т. М. Альбертини).

Высокую оценку воспоминания получили и в нашей стране. Публикуя их, Б. С. Мейлах писал: «…Воспоминания старшей дочери Толстого Татьяны Львовны Сухотиной-Толстой выделяются стремлением объективно воссоздать семейную обстановку, которая явилась одной из причин ухода отца. Эти воспоминания представляют для нас огромный интерес; перед нами попытка разобраться в обстоятельствах „яснополянской трагедии“. Попытка эта сделана непосредственной ее наблюдательницей, которая, в отличие от ряда других лиц, занимала тогда позицию наиболее объективную» (ЛН, т. 69, кн. 2, с. 239).

Для впервые публикуемого в СССР перевода редакция «Литературного наследства» восстановила подлинный текст цитируемых документов и уточнила их даты. В издании 1976 г. они вторично сверены и уточнены.

Очерк печатается без купюр. Из французского текста исключено лишь несколько фраз, обращенных специально к зарубежному читателю, разъясняющих такие слова, как «телега», «юродивый» и т. п.

1 К этому времени появились следующие книги и статьи о семейной драме Толстого: В. Г. Чертков. Уход Толстого. М., 1922; А. Б. Гольденвейзер. Вблизи Толстого. Том II. Дневник 1910 г. М. — Пг., 1923; П. И. Бирюков. Биография Льва Николаевича Толстого, т. 4, М. — Пг., 1923; О. Волжанин. Правда о С. А. Толстой («Вестник литературы», 1921, No№ 6–8); Н. А. Соколов. С. А. Толстая (там же, № 1) и др. Появление этих публикаций, искажающих обстоятельства ухода Л. Н. Толстого из Ясной Поляны и несправедливо набрасывающих тень на облик С. А. Толстой, вызвало протест со стороны ряда деятелей культуры, в том числе А. М. Горького. См. его статью «О С. А. Толстой», опубликованную в журн. «Русский современник», 1924, № 4 (М. Горький. Собр. соч. в 30-ти томах, т. 14. М., 1951, с. 301–316).