Воспоминания склеротика - [28]

МАРШ МЕНДЕЛЬСОНА

Кому судьбою непременной

Девичье сердце суждено,

Тот будет мил на зло вселенной,

Сердиться глупо и смешно.

А. С. Пушкин

      Мама моя Смирнова Юдифь Яковлевна, урожденная Агинская, имела в Симферополе многочисленную родню. В начале шестидесятых годов, когда ей надоела моя холостяцкая жизнь, она организовала первую в СССР «брачную контору» с  огромной  сетью агентов, состоящей из этих самых родственников. Причем таких дальних, что я не узнал бы их, даже разглядывая в телескоп, поскольку  многих никогда не видел в глаза. Возможно, кровь у меня с родичами была одна, но вкусы совершено разные. Один мой троюродный дядя меня учил: - не вздумай брать в жены сильно красивую. Эти женщины ленивы, капризны и непостоянны. Не надо конечно искать уродину. Лучше всего такую серенькую, неприглядную. А если тебе понадобится, чтобы она вдруг, на день-два стала красавицей, так заплати пятерку парикмахеру и надень на неё новое платье. - Я маме сказал, что найду жену себе сам, но если ей очень хочется чем-то занять престарелых родственников, то пусть они предлагают только красивых (троюродный дядя меня не убедил). Раз в две недели мама меня тащила в гости к кому-нибудь из родни, говоря: - мы давно не были у дяди (давно – это лет восемь или десять). Приходим с визитом к маминому двоюродному брату. Меня сажают за стол, рядом с какой –нибудь девицей, которая мечтает выйти замуж столько же лет, сколько я не видел своего дядю. После обильного ужина мама, как глава этой «брачной конторы», произносит: - Ну, что вам сидеть и слушать наши стариковские «майсы», пойдите погуляйте, у вас найдется о чем поговорить. -- И я с девицей выходил на улицу. В недлительной прогулке выяснялось, что она сильно образованная, но глупая, как пробка. На моё сообщение, что я артист театра кукол, она безапелляционно заявляла, что это для мужчины унизительно и надо думать о смене профессии. Я тут же заканчивал прогулку тем, что доводил претендентку на мое сердце до дверей дядиной квартиры, а сам, не входя больше в гостеприимный дом, убегал к своим друзьям. Не стану повторять все глупости «невест», предложенных мне на выбор. Просто я ещё на несколько десятилетий перестал видеться с моими, так заинтересованными  моей судьбой, родственниками. А мама, в конце -- концов, решила, что пятилетняя холостяцкая жизнь меня испортила, я уже неисправим, и прекратила всякие попытки кого-либо мне сосватать, не желая потом нести ответственность за меня, испорченного, перед молодой женой. Поэтому роль сватов взяли на себя мои друзья. Они, вероятно, меньше боялись, что им придется оправдываться потом перед моей супругой за то, что  познакомили её с этим «артистом». Логика проста: наше дело познакомить, а ваше – решать. И познакомили-таки.

      Кратко я уже вспоминал о том, что в конце октября 1961 года в театре состоялась премьера спектакля моего друга Володи Орлова «Золотая Чайка». Это была не просто премьера. Это была первая его пьеса, поставленная в театре. Володя пригласил на этот праздник всех своих родных и друзей. Среди Володиных гостей была скромная, застенчивая девушка – такая редкость в среде, окружавшей меня. Вечером, на застолье по поводу окончания сложной работы, хозяин познакомил меня с ней. – Валя – тихо сказала моя новая знакомая и протянула руку. Получив её согласие на свидание, мы стали встречаться, и уже седьмого ноября она познакомила меня со своей мамой. А тринадцатого я был приглашен к ней на день рождения. В подарок я принес довольно дорогие по тем временам часики, которые, конечно же, были мне тогда не по карману, но показывали не только быстро текущее время, но и серьезность моих намерений. Это хорошо поняли её подруги, которые совершили памятный мне ритуал. После тостов во здравие именинницы и её родителей, наполнив бокалы, они поднялись и с «поминальным текстом» выпили их содержимое. Я понял, что помянули не покойника, не дай бог, а бывшего претендента на руку и сердце моей избранницы. Это обозначало, что подруги, если и не одобрили выбор моей будущей невесты, то, во всяком случае, согласились с ним. Хуже обстояло дело с Валиными родными. Особого восторга мои намеренья у них не вызывали. Это я говорю, ссылаясь на первоисточник (откровение близкой родственницы). И они были правы: разведенный, с ребенком, старше почти на десять лет, плюс артист с внешностью не Алена Делона. И моя будущая тёща развернула широкую штирлицкую компанию по сбору «информации к размышлению». Мамину девичью фамилию Агинская в городе хорошо знали, и кроме добрых слов в адрес этой семьи ничего не могли сказать. А вот о Смирновых, которые все до одного погибли в войну, никто ничего сказать не мог. Нас с Валей эти оперативно – разыскные  работы не касались. Мы встречались каждый день. Но поскольку осенняя прохлада мешала длительным прогулкам под луной, мы заходили в складское помещение театра (от которого у меня, как помощника режиссера, был ключ), где находились декорации, и не скажу чем занимались, чтобы не смущать мою жену. И вот однажды, в коротком перерыве наших приятных занятий, я сделал предложение Валентине Григорьевне Сколяр стать моей женой. Она дала согласие, но при условии, что я обязуюсь учить её всю жизнь тому, что знаю сам. Я, конечно же, пообещал, но условие это не выполнил, и не потому, что был небрежен или неверен данному слову. Дело в том, что моя жена в те годы, по молодости лет, ошибочно думала, что чего-то не знает. Наше совместное многолетнее будущее показало, что как раз наоборот она меня учила всю жизнь, за что я ей безмерно благодарен, хотя условия такого никогда не ставил. А ещё я ей благодарен за любовь, материнскую заботу и за нашего любимого сына. Я совсем не специалист и не любитель объяснений в любви. Более того, я с иронией смотрю, как в зарубежных фильмах супруги, заканчивая любой телефонный разговор, повторяют с отвлеченным взглядом, как молитву всуе: - «я тебя люблю», и не кладут трубку, пока не услышат, как «аминь»: «я тебя тоже». Как будто они не могут доказать свою любовь другим, не телефонным способом.