Воспоминания петербургского старожила. Том 1 - [55]
– Ah! le vilain merle![449] – говорили дамы-парижанки.
– Il faut tailler dans le vif, – восклицала живая и впечатлительная брюнетка г-жа Ламе, – Charles, cher petit cousin, mon chou, de grace faites de tout cela un article, mais un de ces articles à faire crever de rage le journaliste perruqué[450].
Шарль, т. е. Шарль де Сен-Жюльен, всегда тая у ног своей кузины, готов был исполнить ее повеление, жестоко отфухтелить[451] сердитого журналиста Вокоф; но решено было приступить к статье не иначе как по получении завтра от меня мемории о всем ходе этой драмы, из которой надо было скроить карикатурную трагикомедию. К тому же надобно было придумать и различные русские псевдонимы.
Возвратясь поздно домой в Басков переулок, я проспал дольше обыкновенного и утром спешил в департамент, ибо хотя Дмитрий Гаврилович Бибиков и был очень мил со мной, называя меня одним из своих гвардейцев, однако с нашим «безруким»[452], как его называли чиновники, шутить было неудобно, и за неисправность по службе гвардейцу могло быть втрое хуже, чем обыкновенному армейцу. Проработав в департаменте до четырех часов, я возвратился к обеду домой, где, к удивлению моему, нашел огромный тюк с брошюрованными книжками и печатными тетрадями, при письме, запечатанном огромною гербовою печатью, украшенною различными орденскими регалиями. Оказалось, что все это прислано из Шестилавочной от генерала (статских советников лакеи в то время сплошь и рядом величали генералами) Воейкова. На конверте оригинальна была надпись, которая вполне характеризовала Александра Федоровича с его сатирическими выходками, облеченными в форму вежливости и даже напускной почтительности. Надпись эта была следующая: «Его благородию (по рангу), высокоблагородию (по роду, внесенному в VI книгу[453]), милостивому государю, губернскому секретарю, младшему помощнику столоначальника Департамента внешней торговли, сотруднику газеты в 300 нумеров в год „Северной пчелы“; газеты дважды в неделю выходящей „Северный Меркурий“ и еженедельной воскресной французской газеты „Furet“ В. П. Б[урнашеву]ву». Письмо гласило:
Милостивый государь В[ладимир] П[етрович]! Нижеподписавшийся, наиглубочайше уважающий ваши разнообразные таланты, проявляющиеся в трех газетах и в одной из оных даже на языке Вольтера, Расина и Бюффона, при всей юности вашего семнадцатилетнего возраста, имеет честь объяснить вам, что он, нижеподписавшийся, старикашка-греховодник Воейков, находясь вчера вечером, в седьмом часу пополудни, в доме его сиятельства сенатора действительного тайного советника, ордена Св. Анны 1-й степени и других ниже оного орденов кавалера, графа Дмитрия Ивановича Хвостова, творца многого множества стихотворений, издаваемых им обыкновенно чрез каждый год в V томах[454], прибыл на сей вечер в болезненном состоянии, каковое периодически его, Воейкова, удручает и тогда доводит до печального расстройства, при каковом в действиях своих он отчета дать не всегда может. В этом-то прискорбном состоянии духа, происходящем от головных контузий, при падении из экипажа в 1824 году приобретенных[455], он, Воейков, вне желания своего, нанес вам, глубочайше уважаемый им и всеми высоко ценимый юный писатель, вмещающий в себе зачатки будущей великой знаменитости отечественной литературы, невежливыми словами неудовольствие. А посему он, Воейков, просит вас, милостивейший государь, извинить ему эту вчерашнюю нелепейшую его вспышку и обдать ее потоком вашей снисходительности и благодушия, столь приличного вашему юному возрасту и многолюбезной внешности, равно как великодушным забвением. Вы, милостивейший государь, юный товарищ по Аполлону, конечно, и хороший христианин и памятуете словеса Спасителя нашего: «Аз же на тя, Господи, уповах. В руку твою жребии мои: избави мя из рук враг моих и от гонящих ми», и Господь, видя смирение ваше, избавит вас от таких врагов, какие могут быть поопаснее и повреднее мгновенно враждовавшего вам хромоногого старикашки Воейкова, который предлагает вам свою искреннейшую приязнь, как слабый дар невещественный, духовный и сердечный; а в памятование просит принять в дар вещественный полные экземпляры журнала «Славянин» и газеты «Литературные прибавления к Русскому инвалиду»[456], каковые отныне постоянно получать будете. Вы же чрезвычайно обязать изволите Воейкова, ежели пришлете ему те нумера «Furet», где были и есть ваши интереснейшие и преполезнейшие статьи с отчетами о современной русской литературе. Но самое громаднейшее и неоцененнейшее одолжение ваше будет то, ежели вы, милостивейший государь, забывая зло и творя благо, посещать будете пятничные вечерицы Воейкова, какие способны будут присутствием такого знаменитого юного писателя великолепно украситься, чем чрезвычайнейше обязать изволите того, который с чувствами наиглубочайшего почтения имеет честь быть, и пр.[457]
