Воспоминания о Штейнере - [9]
В выявлении этом, в усилиях к выявлению был несносен он; был — непоседою; уравновешенностям восточного йога и уравновешенностям философского грека — скептика противопоставил: неуравновешенность, как залог целого; вместо "ПОКОЯ" (Востока) и вместо БОРЬБЫ (или — Запада) выдвинул знамя: "Покоя борьбы".
Вот корень к действительному пониманию НЕПОНИМАНИЯ Штейнера: со стороны "ХРИСТИАН", "ТЕОСОФОВ", "УЧЕНЫХ", "ФИЛОСОФОВ" и "ОККУЛЬТИСТОВ". Штейнер — весь: непоседа, сующая нос всюду, несправедливая, неравнодушная, борющаяся со всеми и всюду якобы "ТЕРПЯЩАЯ КРАХ".
Но кто понял дух огненный Павла, тот понял и Штейнера: понял проблему его — проблему семян будущих еще не бывших цветов, заставляющую предпочесть семена всему РАВНОВЕСИЮ йогов и утрированные "НЕРАВНОВЕСИЯ" современных культурнейших революционеров: сознания, мысли, морали, искусства.
Печатью огня и действительного "ПОНИМАНИЯ" непонимаемой ныне и современнейшей проблемы был весь пропечатан он: "МЫСЛИТЕЛЬ", "УЧЕНЫЙ", "УЧИТЕЛЬ", "ЙОГ", "МАГ", "ОККУЛЬТИСТ", "АНАРХИСТ", "СОКРУШИТЕЛЬ ОСНОВ", "КАНЦЛЕР ОРДЕНСТВА", "ГНОСТИК", "КУЛЬТУРНИК"; и он — не укладывался в рамки этой словесности!
Павел был непоседа: и — Штейнер. Гремел — тот; и — этот гремел.
Но когда я читаю крик Павла о том, что для ВСЕХ БЫЛ ОН ВСЕМ, чтобы некоторых разбудить, — говорю себе: "О, я понимаю; ведь я видел Штейнера!".
Штейнер был — всем: спецом — техником (прекрасно знал физику, и математику, теоретическую механику), историком литературы (ученик профессора Шроера), "ТЕОСОФОМ" (не он пошел в стан "ТЕОСОФОВ" — к нему пришли, давши мандат ему: от имени "ТЕОСОФИИ" говорить); он был кропотливым историографом Гете[41] (работы его в направлении этом даже враги его чтят); талантливым лектором в вольном рабочем Университете, откуда "УШЛИ" его доктринеры к большому огорчению рабочих[42], ценивших "ЛЕКТОРА"; критиком (литературным, художественным и театральным), учителем и воспитателем, организатором школ, теологом, вызвавшим к жизни среди образованных протестантских пасторов оригинальнейшую организацию; был драматургом, поэтом[43], философом; был — социологом[44], руководителем невероятных построек (построено два Гетеанума им: из бетона, из дерева[45]); он был ритмизатором энного ряда новых течений; он дал эвритмию, дал указания для подлинной революции сценического искусства (М. Чехов[46] считает здесь спецом его): я его считаю спецом в подходе к слову.
Он — был всем для всех, чтобы некоторые проснулись для ПОНИМАНИЯ культуры, как целого.
Знаю ответ, и склоняемый и спрягаемый во всех падежах и спряжениях: "Всезнайка, несноснейший верхогляд, не проникающий в глубину чего бы то ни было". Знаю несносность "всезнаек". Но… причем тут Штейнер?
Человек учился всю жизнь; и знал больше многих, показывая, до каких пределов в наше время может конкретно расшириться человек.
На миф о его "ВСЕЗНАЙСТВЕ" отвечу: "Вы требуете, чтобы человек стал только СПЕЦОМ? Мы знаем опасности специализации, не уравновешенной живой общественностью; о "СПЕЦСТВЕ" писали и пишут ужасные вещи: не штейнеристы; на "СПЕЦАХ" согласны Ницше, Риккерт, Шпенглер, и социалисты, и — коммунисты! Немецкое гелертерство от СПЕЦИЗМА — притча во языцех!
Надо, чтобы человек знал специальность; но надо, чтобы он старался овладеть и кругом смежно лежащих знаний:
Гете — не только художник; Леонардо — инженер; Вундт[47] — окончил четыре факультета.
Человеку свойственно углублять специальность не в разрыве с культурой; только в этом смысле и был Штейнер всезнайкою; он не был "НОСОМ" без глаза; и "глазом" без носа; он имел — культурное лицо. Он "всезнайка" в том смысле, что окончил два факультета (философский факультет и политехникум); это — явление нормальное; "ПЛЮС", а не минус; это роднило его с великими натуралистами и гуманистами: таковы были Кеплер, Гете, Лейбниц, Декарт. Молодой человек с двумя факультетами за плечами, десятилетнею специальнейшею работою становится в ряду первых специалистов по Гете — где тут "ВСЕЗНАЙСТВО"? Явление это отмечают с удовлетворением историки наук и культур. Отсюда и "специальность" Штейнера: изучение "ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ" Гете в связи с художественной деятельностью Гете; для работы по Гете ищется именно "СПЕЦ", который бы, с одной стороны, владел методологией естествознания, с другой — был бы "свой" в круге гуманитарных дисциплин; Шроер не находит никого иного, кроме Штейнера — для специальной цели; специальность — из специального его положения: человек много думал в сфере методологии естествознания и отмечен Шроером, редактором собрания сочинений Гете; он уже зарекомендовал себя: литературною и театральною критикою, в которой едва ли не первый отметил: Рильке, Гофмансталя и др. "МОЛОДЫХ", тогда гонимых.
Десять лет блестяще оправдали труднейшую на него Шроером возложенную миссию. Не это ли экзамен, блестящий, на СПЕЦА? При чем же тут — "ДИЛЕТАНТИЗМ и ВСЕЗНАЙСТВО"?..
Уж не педагогическая ли деятельность его — всезнайство?
Штейнер, сдав нашему сознанию экзамен на право быть "спецом", с юных лет вынужденный материальною необходимостью, стал практикующим педагогом: репетитором и воспитателем; блестящий опыт воспитания почти "ИДИОТА" в тип нормального человека
Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.
Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев) – одна из ключевых фигур Серебряного века, оригинальный и влиятельный символист, создатель совершенной и непревзойденной по звучанию поэзии и автор оригинальной «орнаментальной» прозы, высшим достижением которой стал роман «Петербург», названный современниками не прозой, а «разъятой стихией». По словам Д.С.Лихачева, Петербург в романе – «не между Востоком и Западом, а Восток и Запад одновременно, т. е. весь мир. Так ставит проблему России Белый впервые в русской литературе».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев) – одна из ключевых фигур Серебряного века, оригинальный и влиятельный символист, создатель совершенной и непревзойденной по звучанию поэзии и автор оригинальной «орнаментальной» прозы, высшим достижением которой стал роман «Петербург», названный современниками не прозой, а «разъятой стихией». По словам Д.С.Лихачева, Петербург в романе – «не между Востоком и Западом, а Восток и Запад одновременно, т. е. весь мир. Так ставит проблему России Белый впервые в русской литературе».Помимо «Петербурга» в состав книги вошли стихотворения А.Белого из сборников «Золото в лазури», «Пепел» и поэма «Первое свидание».
Андрей Белый (1880–1934) — не только всемирно известный поэт и прозаик, но и оригинальный мыслитель, теоретик русского символизма. Книга включает наиболее значительные философские, культурологичекие и эстетические труды писателя.Рассчитана на всех интересующихся проблемами философии и культуры.http://ruslit.traumlibrary.net.
Перед нами гигантская, «тысячелистая» (В. Маяковский) книга советской многонациональной поэзии. Дыханием времени веет с ее страниц. Листая эти два огромных тома, попадаешь в атмосферу революционной эпохи, острейших социальных конфликтов, строительного энтузиазма, народного подвига в защите родины, свершения великих дел во имя торжества идей коммунизма. Каждый поэт говорит «о времени и о себе», а все вместе они отражают многие существенные черты народной жизни на более чем полувековом отрезке истории.Идеалы борьбы за переустройство старого мира вдохновляли литературу и искусство нового времени с первых же шагов, поэтому не случайно, что Октябрьская революция стала главной темой рождавшейся в ее горниле советской поэзии.
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.