Воспоминания о России (1900-1932) - [3]

Автор этих мемуаров, княгиня Ирина Дмитриевна Голицына закончила свой нелегкий жизненный путь в 1983 г., и ее прах покоится на кладбище New Chiswick в Западном Лондоне. До конца своих дней она так и не побывала в России. Однако сегодня в Москве проживают две ее внучки и девять правнуков.

Читателю следует учесть, что княгине И. Д. Голицыной пришлось составлять свои мемуары уже в эмиграции, после смерти супруга и восстанавливать события большой давности по памяти, а это неизбежно приводит к некоторым неточностям и весьма приблизительным оценкам. Однако эти недочеты не лишают мемуары княгини Ирины Дмитриевны очевидной научной, исторической и познавательной ценности.

А. М. Хитров

Глава первая. ДЕТСТВО

Моим детям и внукам и в память о моей дорогой подруге графине Лидии Толстой[2], побудившей меня написать эту книгу

Я родилась 3 июля 1900 года в Санкт-Петербурге. Мой отец, граф Дмитрий Николаевич Татищев[3], принадлежал к очень древнему роду, восходящему к тому викингу, князю Рюрику, который в 862 году по P.X. основал княжество, превратившееся в ходе истории в Российскую Империю. Мой муж, интересовавшийся такими вещами, свел это все в генеалогическую таблицу, из которой видно, что во мне есть капля английской крови: дочь короля Гарольда[4] была женой другого моего предка — Владимира Мономаха.

Надо сказать, что наш род был известен как князья Соломерские, а современная фамилия — это прозвище, полученное одним из князей за его способность к розыску преступников. ТАТЬ по-древнерусски — вор, а ИЩЕВ происходит от глагола «искать» (ищу). С течением времени княжеское имя забылось, а его место заняла фамилия Татищев, остался только герб княжества Соломерского в нижней половине родового герба Татищевых. В царствование Императора Александра I одному из рода Татищевых был пожалован титул графа, так что герб нашей ветви украшен двумя коронами — княжеской и графской, что у других родов не встречается.

Женившись, мой дед[5] обосновался в поместье Ворганово в Смоленской губернии. Это было прекрасное имение, окруженное лесами, с протекавшей недалеко спокойной рекой и хорошо ухоженным парком. Перед главным домом на некотором расстоянии был пруд, а сзади конюшни, дома для работников, коровники и другие хозяйственные постройки. В тенистом прохладном парке бывало очень приятно сидеть в жаркий летний день, а вокруг дома был разбит итальянский сад. Неподалеку было еще два дома. Дорожка сбегала к пруду с пешеходным мостиком, ведущим к службам.

Мой отец, родившийся в 1865 году, был старшим из детей и единственным сыном. Потом шли две дочери, мои тетки, Нина и Наталья. Когда отец служил в Преображенском полку в С.-Петербурге, он подружился с молодым офицером Кириллом Нарышкиным[6], который часто приглашал его к себе в дом, где жил со своей вдовой матерью. У Кирилла была сестра[7] моложе его на восемь лет и очень хорошенькая. Вскоре они с моим отцом обручились и обвенчались.

Когда мои родители начали свою совместную жизнь, они были далеко не богаты, и мой отец сразу же занял государственную должность в Вильне. Потом он был избран предводителем дворянства в Гжатском уезде, и мои родители переехали в Ворганово и обосновались в имении моего деда Татищева. Он предоставил им так называемый «маленький дом», где они могли жить, если бы захотели, совершенно независимо.

Очень скоро, в 1894 году, родился первый ребенок — моя сестра Елизавета, названная так в честь моей бабушки по матери. Когда начались роды, позвали молодого доктора. Через некоторое время он вышел из комнаты роженицы, отвел моего отца в сторону и сказал, что надо быть готовым пожертвовать матерью или ребенком. Следует сделать выбор. Не слушая дальше, мой отец воскликнул: «Любой ценой спасти маму!»

Последовали томительные минуты, показавшиеся часами бедному отцу и бабушке, но наконец дверь открылась, и доктор провозгласил, что родилась прелестная девочка и обе — мама и дочь — вне опасности. Радость была огромной, и очень много говорилось об искусстве доктора.

Бабушка Нарышкина[8] во время одного из своих визитов во дворец рассказала обо всем этом молодой Императрице Александре Федоровне, и та решила позвать того же молодого доктора, когда придет ее время. Так, благодаря рождению моей сестры, этот доктор стал главным врачом Императрицы, однако, когда моя мама ожидала второго ребенка и отец послал за ним, он отказался приехать сам и прислал своего ассистента.

С рождением второго ребенка родители переехали в «средний дом» в Ворганове. Второй ребенок был мальчиком, и его назвали Николаем в честь деда со стороны отца. Николай, по прозванию «Кот», развивался очень быстро. Уже в возрасте девяти лет он писал стихи и небольшие рассказы и потом стал профессиональным писателем и хорошим художником. Я завидовала ему и восхищалась им.

К тому времени, как я родилась, моей сестре Елизавете, по прозвищу Ика (позднее, в Советской России, близкие называли се «Изя»), было пять с половиной, а Коту — три с половиной года. Мы по-прежнему жили в деревне, иногда наезжая в Санкт-Петербург и проводя половину лета в имении моей бабушки Нарышкиной Степановское. Главный дом там был очень внушительным и состоял из трех зданий, соединенных в единое целое. В центре был огромный белый дом с колоннадой и большим гербом под самой крышей. Отчетливо, во всех подробностях помню его лежащим па земле, разбитым на кусочки большевиками; это было, когда я посетила Степановское в начале двадцатых годов. Сброшенным вниз и разбитым оказался один из двух каменных львов, которого мы, дети, особенно любили. Я была очень расстроена и подумала: «Какой смысл в таком разрушении?»