Воспоминания о караване - [13]

— Сейчас листья осядут и чай можно будет пить.

— Прекрасно,—отозвался Гасан ибн-Камал,—А где вы берёте жасмин?

— Сам собираю.

— Похвально…

Я зачерпнул специальным черпачком жидкости, наполнил пиалу и вручил её Гасану ибн-Камалу. Он принял её с благодарностью, дождался, пока я наполню свою и торжественно произнёс:

— Пост можно считать завершённым,—он отхлебнул из пиалы,—Замечательный чай.

Затем он застыл, как истукан, и я почти не испугался, помня о предупреждении, затем изображение Гасана ибн-Камала сделалось нечётким, задрожало и в конце концов совсем исчезло. Я чуть не выронил пиалу, осторожно поставил её на землю и потрогал воздух там, где только что был мой собеседник. Абсолютная пустота, как мне показалось. Мои люди повскакивали с мест и стали истово креститься, а кто и сплёвывать через левое плечо. Слышался шёпот: «Шайтан, шайтан!..». Но больше ничего не происходило. Я приказал всем спать, а завтра утром продолжить путь как ни в чём не бывало в направлении Ферганы.

День истекал за днём, я трясся на спине своего любимого песочного дромедара, и удивление и недоумение боролись во мне. Исчез, думал я, выпил чаю и исчез. Чехарда какая-то. Однако ощущения говорили мне, что всё в порядке. Почему в порядке, и в каком там ещё порядке, было непонятно.

Я быстро встроился в привычную караванную жизнь. Аулы сменялись кишлаками, Бухара Гурганджем, Амударья Сырдарьей, а я глядел на стеклянные дюны и размышлял о том, насколько же тонкими нитями привязан человек к существованию, пространству и времени и о том, что же я скажу отцу Гасана ибн-Камала, старому Камалу аль-Бохари.

Караван приближался к аулу на окраине Ферганы. Была ночь, звёзды сияли как глаза любимой женщины, а луна была почти полная—кто-то слизал один край ночного светила, но это не мешало ему светить в полную, или почти в полную, силу. У дороги горел костёр, у костра сидел человек и я понял, что моё место рядом с ним. Я приказал каравану остановиться, людям—располагаться на ночлег, а сам спешился, отдал поводья дромедара караванщику и направился к сидящему у костра.

Он, широко улыбаясь, поднялся мне навстречу и мы обнялись, как земляки. Присев у костра, мы долго молчали, глядя друг на друга. Как Лейли и Маджнун.

КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ

ГАСАНА ИБН-КАМАЛА АЛЬ-ФАРГОНИ

ЧАСТЬ III

Встретившись в декабре 1052 года с Ибрагимом ибн-Хасдаем в Итиле, Гасан ибн-Камал аль-Фаргони отправился с его караваном на Восток, в Фергану, чтобы повидаться с отцом и побывать на родине, по которым весьма соскучился. На одном из привалов, выпив заваренного Ибрагимом ибн-Хасдаем чая с жасмином, он исчез из пространственной точки стоянки каравана. Спустя несколько месяцев они вновь встретились, на этот раз в окрестностях Ферганы.

Ибрагим ибн-Хасдай писал в последствии в своём дневнике:

«Встреча с Гасаном ибн-Камалом перевернула всю мою жизнь.

…Знания, почерпнутые у него полностью изменили моё міровоззрение и жизнеощущение, а также мой modus vivendi.

…Потрясло меня, например то, что Гасан ибн-Камал каждый год отмечал, помимо дня своего рождения, день своей смерти. В определённый майский день каждого года, когда цветут абрикосы, он заваривал чай и располагался во дворе на специальном чайном коврике. Он пил чай, подливая напиток в свою турецкую пиалу. В этот день к нему приходили люди, видели его в светлом состоянии духа, говорили ему об этом, а он только улыбался и угощал их чаем.

…Можно воспринимать Гасана ибн-Камала как великого фантаста или духовидца, но он—истинный пророк и предвосхититель будущего, ибо не отправлялся в своих путешествиях в пространственные времена ранее точки своего рождения.

…Благодарные потомки оценят вклад аль-Фаргони в благородное дело просветления человечества.

…Его философские воззрения на природу времени и пространства не выдуманы им, не являются они также плодом его больного воображения, но плодом многотрудного индивидуального опыта…»

(продолжение следует?)

— Вот и снова я вас вижу, капитан,—наконец разорвал молчание я.

— Это правда,—подтвердил Гасан ибн-Камал.

— Как вы?—задал я неоригинальный вопрос.

Он улыбнулся в ответ. Он опять улыбался, как раньше, как тогда, когда мы с ним познакомились в Бейрутской чайхане «У Али». Лицо его разгладилось и было почти детским, если бы не борода.

— Вы знаете,—сказал он улыбаясь,—в степи снятся полынные сны.

— Да…—сказал я,—А что это за селение?

— Это мой родной аул.

— А как ваш отец?

— Спасибо, ничего. Очень обрадовался, увидав меня,—он помолчал,—И я тоже. На этом месте, где мы с вами сейчас сидим, в детстве с мальчишками мы пекли картошку. Помните, я вам говорил?

— Как такое забудешь…

— Хотите попробовать?

— Хочу.

Он разгрёб палкой угли, затем достал из мешка крупные красивые клубни, положил их на освободившееся в кострище место и нагрёб сверху тлеющих дров.

— Пусть печётся,—пояснил он.

— А как ваша «Сумма»?—спросил я.

— Никак. Мне это уже ни к чему. Писать для того, чтобы понять самому, разобраться в хитросплетении событий? Я всё и так понимаю.—он достал из кармана бумажки и швырнул в огонь. Они ярко вспыхнули и исчезли. Он долго с улыбкой смотрел на искры, поднимающиеся от костра к небу,—Совершенно ясно, что мы живём в міре магии. Помимо видимого невооружённым глазом существует множество таинственных вещей. Вот вам пример из повседневной жизни: приготовление еды, заваривание чая, изготовление вина, шитьё, сапожное и ювелирное дело, литература как міротворчество (в смысле сотворения міров). Если человек умеет сварить кофе или сшить пару сапог, с ним уже есть о чём говорить—как сказал один мудрец. Любое наше действие рождает ангела. Мало того—действие. Всякая мысль. И в зависимости от мысли ангелы получаются всякие: добрые и злые. Демоны, например. И эти ангелы в последствии влияют на нас. Мысль, поступок, эмоция… Однако мы зачастую не властны над своими мыслями и чувствами. Они приходят к нам помимо нашей воли.