Воспоминания о будущем - [4]

— У тебя совсем нет акцента, — мурлычет Джейми.

Ты заткнешься когда-нибудь, Джейми?

— Я прожил там всего три года, — отвечает Люк, по-прежнему глядя на меня.

— И как тебя зовут, бостонский мальчик? — воркует Джейми.

Кажется, меня сейчас вырвет.

— Люк, — отвечает он, не сводя с меня глаз.

— Люк Как-Дальше?

Боже, этот допрос когда-нибудь закончится?

— Люк Генри, — равнодушно отвечает он и, предвидя следующий вопрос, добавляет: — Лукас Джеймс Генри. Лукас — потому что моим родителям понравилось это имя, а Джеймс в честь дедушки.

— Секси, — мурлычет Джейми.

Секси? Как можно сказать «секси» человеку, с которым познакомилась всего минуту назад? Но смешнее всего то, что Джейми, вполне возможно, нисколько не нравится Люк — она просто хочет понравиться ему. Такая вот она, Джейми Коннор.

Но с меня хватит. Плевать, что она моя лучшая подруга, — я выпустила когти. Он мой. Я так решила.

Такое впечатление, что Джейми внезапно научилась читать мои мысли, — во всяком случае, она впервые замечает, что мы с Люком пожираем друг друга взглядом. Моя лучшая подруга слегка отстраняется, чтобы заглянуть мне в лицо, затем переводит взгляд на Люка — и снова смотрит на меня.

— Хммм, — тянет она, и я заранее холодею от страха перед тем, что сейчас будет произнесено очевидное, однако Джейми продолжает допрос с пристрастием: — Итак, где ты был до того…

Ее перебивает внезапная, оглушительная тишина.

Я уже настолько привыкла к шуму, что у меня и сейчас продолжает звенеть в ушах. Тишина кажется мне слишком громкой

Сигнализация отключена. Директор Флауэрс начинает загонять нас обратно в школу, причем делает это таким голосом, что сразу становится понятно, насколько ему отвратительны эта работа и каждая минута, проведенная в нашем обществе.

Мы с Джейми переглядываемся и прыскаем со смеху — настолько не вяжется этот зычный металлический голос с нашим коротышкой директором Флауэрсом.

По крайней мере, я смеюсь именно над этим.

Мы с Джейми продолжаем держаться под руки с небрежностью подруг, знающих друг друга целую вечность. Мой безудержный хохот подстегивает ее веселье, и наоборот. Какое-то время мы просто стоим и смеемся — я и Джейми.

Когда мы обе приходим в себя, когда стихают последние смешки и те, что следуют за ними, я снова оборачиваюсь к Люку.

По крайней мере, хочу обернуться к Люку.

Но его уже нет.

Я лихорадочно обшариваю взглядом толпу, но вижу лишь красно-бело-черные свитера чирлидеров и море других оттенков, модных среди молодежи этой осенью, согласно мнению «Аберкромби энд Фитч»[1].

И тогда я начинаю паниковать, как человек, потерявший нечто, что он по-настоящему любит, например часы, ручку или джинсы.

Оказывается, теперь мы с Джейми уже идем, она держит меня под руку. Честно говоря, мне кажется, что я двигаюсь только поэтому — потому что Джейми тащит меня вперед.

Наконец я замечаю его.

У меня все переворачивается внутри, когда я замечаю впереди футболку Люка, медленно, но целеустремленно продвигающуюся к зданию школы.

Я ликую, но тут же впадаю в уныние.

Как он может идти как ни в чем не бывало?

Ведь между нами что-то было, правда же?

Между нами что-то было, но я засмеялась, и он ушел. И вот теперь он идет себе в класс, словно ничего не было. Словно он никогда не встречал симпатичную, хоть и немного низкорослую, рыжую девушку с уникальным чувством стиля.

Между нами что-то было, и вот теперь Лукас Джеймс Генри из Бостона повернулся ко мне спиной и уходит прочь, а я гляжу ему вслед и с такой силой впиваюсь в руку моей подруги, что вышеупомянутая подруга бросает на меня косой взгляд и сердито вырывает руку.

И тут моя пятница вновь окрашивается черным, и я чувствую себя еще хуже, чем утром, когда закончилось молоко. Просто невероятно, насколько обещание чего-то чудесного может поднять дух; и просто невероятно, насколько осознание несбыточности этого обещания может подрезать крылья.

Наверное, именно поэтому я не могу вспомнить его. Все очень просто.

С расстояния в двадцать футов я смотрю в спину Люка, идущего по коридору мимо физкультурного зала, мимо шкафчиков, классов вождения и кабинетов добровольной военной подготовки в сторону медиатеки.

Словно ничего не было. Вообще ничего.

Впрочем, кто знает? Может быть, ничего и не было.

Но в тот момент, когда Лукас Джеймс Генри заворачивает за угол и скрывается из виду, я твердо знаю одну вещь. Одну-единственную вещь, которая дает мне слабый отсвет кванта надежды на то, что мы с ним еще увидимся.

Хотите знать, что это за вещь?

Люк, возможно, ушел, однако его толстовка по-прежнему осталась на мне.

Глава третья

Выждав, пока глаза привыкнут к пасмурному октябрьскому утру, я пытаюсь прочесть записку, не зажигая лампу. Не получается.

Я слышу, как мама ходит внизу, и знаю, что должна вставать.

Перекатываюсь на бок, вытаскиваю руку из нагретого кокона одеяла, зажигаю старинную лампу, которая, наверное, когда-то была для кого-то особенной.

Возможно, я даже знала бы ее историю, если бы помнила, что было вчера.

Перекатываюсь обратно на спину, подношу записку к самому носу и читаю.

10/19 (воскр.): В выходные совсем ничего не делала. Джейми в отъезде, мама работала как проклятая.