Воспоминания о будущем - [21]

Поэтому я откладываю нетронутый пузырек черного лака и поднимаю руки.

— Ладно, ладно, умолкаю.

— Спасибо! — фыркает Джейми, продолжая красить ногти в истерически-розовый цвет, которым пользуются только проститутки или шестилетки.

Кстати, о розовом…

— Слушай, Джейми…

— Чего еще? — спрашивает она таким тоном, что я решаю действовать осторожнее.

— За что чирлидерши так меня ненавидят? — спрашиваю я, вспомнив косые взгляды, которые ловила на себе весь день.

Джейми звонко хохочет, словно я разыгрываю перед ней комедию.

— Очень смешно, — сообщает она, отсмеявшись и возвращаясь к ногтям.

Очевидно, мне придется ей подыграть.

— Да, я знала, что ты оценишь. Но серьезно, тебе не кажется, что они слегка заигрались в плохих девочек? Скажи, разве это не омерзительно?

Джейми поднимает на меня взгляд, крошечная кисточка в ее руке застывает на середине мазка.

— Лондон, у тебя опять приступ?

Я прикусываю язык, чтобы не рассмеяться. Обычно я объясняю свои странности весьма расплывчатым понятием «приступ мигрени». Джейми всегда будет без вопросов покупаться на эту выдумку, и вовсе не потому, что она дурочка. Просто ей это не слишком интересно.

Или она все знает, но ей плевать.

Я благоразумно молчу, а Джейми продолжает:

— Ты же практически отбила у Карли парня. Кристофера Осборна. Ну как, вспомнила? Тебе не кажется, что это серьезный повод для очень серьезной ненависти? А остальные чирлидерши — просто послушное стадо девочек-овечек.

Я от души смеюсь над ее дурацким словечком.

— Ну да, конечно, — говорю я, отсмеявшись. Мне, конечно, очень хочется узнать побольше, но я боюсь выдать себя излишним любопытством. Зато теперь я, по крайней мере, знаю, в чем виновата — пусть и без вины.

Я никогда ни у кого не уводила парней.

По крайней мере, я ничего такого не помню.

— Так ей и надо было, — пыхтит Джейми, сосредоточившись на прорисовке кончиков ногтей.

— Наверное, — отвечаю я без всякой уверенности. Кисточка снова зависает в воздухе, и Джейми непонимающе поднимает на меня глаза.

— Лондон, ты такая добренькая! Поделом ей было! Она же отрезала твой хвост!

Я машинально подношу, правую руку к волосам. К длинным, нормальным волосам. Собрав в кулак все свои дедуктивные способности, я решаю, что безопаснее всего будет отделаться нейтральной репликой.

— Да, но это было давно.

— Не существует срока давности для тех, кто пытался испортить чужую внешность, — с жестокой улыбкой сообщает Джейми, а потом снова возвращается к маникюру. — Хорошо, что я тебя спасла!

— Мммм, — мычу я, делая вид, будто страшно занята своими ногтями, так что Джейми может спокойно продолжать рассказ.

— Я назвала ее Вонючкой, схватила тебя за руку и повела к директору. Помнишь? Тогда-то мы и подружились.

Джейми поднимает на меня глаза, и я вижу в них настоящую нежность.

— Нет худа без добра, — говорю я, улыбаясь ей.

В этот момент мать Джейми звонит ей на мобильный, прерывая наш экскурс в прошлое. Джейми смотрит на экран своего телефона и отвечает самым равнодушным тоном:

— Да? — Секунд десять она молча слушает, потому вяло бросает: — Ладно, пока. — И отключается.

— Ужин готов, — сообщает она мне. На этом наш неприятный разговор на сегодня завершен.

Позже, после просмотра глупой романтической комедии, попкорна и содовой, когда настает время ложиться спать и Джейми уходит в ванную, я тайком вкратце записываю итоги сегодняшнего вечера. Гораздо более длинный и более подробный отчет о сегодняшнем дне ждет меня дома, так что сейчас я записываю только самое главное.

Пыталась отговорить Джейми от романа с мистером Райсом, но не преуспела. Попробуй еще. Разузнать все о Кристофере Осборне.

Я прерываюсь, грызу кончик ручки и думаю о том, что я еще упустила.

Ах да, точно!

Джейми уже вышла из ванной и идет в комнату, поэтому я лихорадочно царапаю последнюю, и самую важную, приписку к сегодняшнему отчету:

Джейми дала Люку мой телефон!

Глава одиннадцатая

Мама стучится в дверь, и я поспешно прячу улики. В основном это фотографии и несколько листков, ждущих моего прочтения. Утренняя напоминалка сообщила, что я найду их в выдвижном ящике стола, где они и были обнаружены.

Все эти документы, сложенные в желтый манильский конверт, скорее всего, являются результатом незаконного обыска маминой комнаты, совершенного мною после того, как она соврала мне насчет своих планов на воскресный вечер.

Она сказала, что будет работать — но я-то помню ее дружка.

Она соврала — и я сунула нос в ее делишки.

Разве не справедливо?

За несколько секунд я разгоняю свою злость на мать от нуля до сотни, а спрятанные под задницей фотографии и другие документы только еще больше… усложняют ситуацию.

Я не отзываюсь, но мама все равно распахивает дверь.

— Я стучала.

— Знаю.

Она вопросительно смотрит на меня, и мне приходится изобразить на лице виноватую гримасу.

— Ты опоздаешь в школу, — говорит мама.

— Ладно, сейчас потороплюсь, — отвечаю я.

— В чем дело? — спрашивает она все с тем же озадаченным выражением, намертво приклеившимся к ее лицу.

«Это тебя надо спросить!» — мысленно цежу я.

— Ни в чем. А что? — говорю я вслух.

— Ты какая-то… напряженная. Вчера мне тоже показалось, что ты нервничаешь, — говорит она. Одной рукой она держится за открытую дверь, другой вцепилась в косяк.