Воспоминания - [32]

Впоследствии дети выполняли хозяйственные работы охотно и даже весело. Однажды мальчики, работавшие на заготовке дров, привезли заведующей учебной частью, которую они очень любили, хотя и побаивались, из леса целый воз цветущих ветвей черемухи. Дети, пережившие тягостные ощущения человека, «запертого» в умирающем в блокаде городе, особенно сильно переживали пробуждение весенней природы и хотели поделиться со строгой, но справедливой воспитательницей как с близким человеком этим чувством освобождения. Та же природа, но погруженная в холод морозной ночи, несмотря на опасность блуждания по лесу, осталась в другом случае в памяти наших воспитанников как прекрасное проявление жизни. О связанном с этим «приключении» наш воспитанник Володя Ловыгин писал через многие годы в письме к инициатору организации краеведческого музея в селе Кошки Лидии Петровне Козловой: «В детдоме заканчивались дрова, и наш директор Мира Исаевна поручила Марии Николаевне (тогда молодой девушке) отобрать старших мальчиков и съездить в лес за дровами на лошади Рыжике… Среди участников этой „экспедиции“ были: Юра Кругов, Боря Соловьев, Боря Столяров и я. В том году зима была суровая и снежная. Приехав в лес, мы выбирали небольшие сухие деревья и, повалив их, распиливали. Зимний день — короткий, и за работой мы не заметили, как наступили сумерки. Неожиданно подул сильный ветер, повалил снег, и в лесу стало совсем темно. Мария Николаевна собрала нас, и тут обнаружилось, что оставленный на опушке леса наш Рыжик, почуяв приближение непогоды, оборвал привязь и сбежал с санями-дровнями. Мы вышли из леса. На открытом месте вьюга наметала сугробы, и вокруг почти ничего не было видно. Мария Николаевна сказала нам, чтобы мы шли за нею гуськом, след в след, чтобы не увязнуть в глубоком снегу. Она вывела нас в деревню… и постучалась в окно первой попавшейся избы. На крыльцо вышла немолодая женщина и, узнав, что мы из детдома, впустила нас в дом. Она накормила нас и уложила спать. Особенно мне понравилась и запомнилась на всю жизнь вкусная пареная тыква. На следующий день утром мы вернулись в детдом и узнали, что тем же вечером наш Рыжик самостоятельно пришел домой и своим появлением переполошил наших воспитателей».

В. И. Ловыгин — убеленный сединами отец и дед большой семьи, в своем солидном возрасте с умилением вспоминает и зимнюю ночь в лесу, и работу с товарищами, и выход, который организовала молодая воспитательница, и тепло чужого дома, и даже вкус пареной тыквы. И все это сливается для него с воспоминаниями о детском доме, с благодарностью и уверенностью, что в детстве он был счастлив, о чем позже и говорил. Мне же его рассказ напомнил другой эпизод из нашей общей жизни. Зимней ночью я дежурила в детском доме. Вдруг в дверь постучали. Я открыла дверь и на крыльце увидела фигуру человека, закутанного в теплый платок так тщательно, что открытыми оставались только глаза. Сверх этого платка еще и лоб у посетителя был обвязан каким-то шарфом. Когда фигура распутала все платки, она оказалась невысокой женщиной средних лет. Платками она защищалась от жгучего ветра, а приехала ночью, так как ей поручили отвезти в детский дом картошку, а до ночи она работала в коровнике. «Понимаешь, — объясняла она мне, — у нас в совхозе хлеба нет, но картошка-то есть, а надо же хоть чем-нибудь помочь детям!». В подавляющем большинстве деревень, окружавших детдом, население жило бедно, но сочувствовало ленинградским детям. Правда, попадались и такие суровые пожилые люди, которые говорили: «Ну что же с того, что ленинградцы пережили бедствия блокады! А мы и все время бедствовали. Сахара годами не видели». Но такие разговоры, если и встречались, то были редкостью. Бывали, конечно, случаи, когда местные хозяйки обижались на детдомовских детей и грозились их наказать по-своему. Известно, что в деревнях соседских детей часто обвиняют во всех нарушениях порядка, обвиняют, забывая, что их собственные дети тоже могут озорничать и создавать беспорядок как в своем, так и в соседском доме. Был случай, когда, рассердившись на наших мальчиков за какую-то мнимую провинность, несколько пожилых женщин решили их наказать и стали систематически выгонять коз пастись на поле, где наши ребята посеяли овес. Это противостояние окончилось решительным и неожиданным эпизодом. Вдруг во дворе стали раздаваться крики. Около сарая толпились девочки и воспитательницы, которые пытались открыть дверь в сарай. Время от времени дверь открывалась, и из сарая выскакивала коза. Затем дверь снова захлопывалась, и мальчики ее крепко держали. Выяснилось, что они загнали в сарай коз, которые топтали наш овес; в сарае они доили коз и пили молоко. После этого коз перестали выгонять на наш участок. К счастью, ни одна из них не пострадала физически. Но, конечно, нашему директору пришлось извиняться перед несколькими хозяйками и примерно наказать зачинщиков «акции», назначив им «наряд вне очереди» в виде дежурства по кухне.

Этот случай быстро забылся, хотя вызвал осуждение у одних жителей и улыбку у других. В это время произошло явление, которое затронуло все местное население: на село налетел смерч. В середине дня, после обеда, когда дети играли или были заняты хозяйственными делами, вдруг потемнело и поднялся ветер. Он стал быстро усиливаться и наконец возрос настолько, что пустая телега, которая стояла во дворе, стала носиться между двумя корпусами детдома. Дети на ней катались. Я своим зычным голосом окликнула их и строго приказала вылезти из телеги. Мне почудилось что-то недоброе, угрожающее. Ветер усилился, по воздуху полетели мелкие предметы, а за ними поленья, сено с крыш. Быстро кругом образовался хаос из веток, сена и мусора. Громыхнул гром. Сразу возникла мысль, что если начнется гроза, возникнет опасность пожара. Весь этот мусор может вспыхнуть, как костер. Мы детей собрали в столовой одного из двух зданий детского дома. В зданиях ветром выбило стекла. В зале, где стояли испуганные дети, стекла были выбиты с одной стороны, поэтому опасный сквозняк здесь был не сильным. Мы успокаивали детей как могли. Сильный ветер, к счастью, унес тучу. Страшный серый столб, мелькнувший в отдалении, на горизонте растаял. Смерч прошел, к счастью, стороной. Посветлело. Мы свободно вздохнули, и все село энергично принялось убирать, смотреть, в порядке ли животные (у детдома были три лошади). Наши дети, жившие общей жизнью с населением Кошек, стали убирать мусор в селе, выявлять потери и отмечать их. Впечатление от грозного проявления сил природы еще сильнее поразило всех жителей села, когда вскоре после этого, чуть ли не на следующей неделе, произошло еще одно буйство стихии, не столь грозное, но принесшее новые огорчения и убытки. Разразилась сильная гроза с градом величиной в орех. Град снова побил стекла (которые рачительные хозяева успели только что вставить с большими трудностями). Во время грозы наши дети оказались в поле, где они занимались обычной работой. К счастью, они догадались забраться под пустую телегу, которая оказалась поблизости. А у тех, кто не успел или не оказался достаточно проворным, на голове вскочили шишки от «небесных подарков». Сближению наших воспитанников с «кошкинцами» способствовала наша воспитательная работа. Мы принимали меры и к тому, чтобы в среде детей не возникали явления, получившие впоследствии название «дедовщины», то есть против возникновения драк и избиения слабых сильными. Одним из средств предупреждения этих явлений была организация досуга детей. Мы создали своеобразный драматический кружок, который готовил концерты — публичные выступления, состоявшие из декламации, пения, танцев — сольных и коллективных, исполнения небольших юмористических сценок и частушек. Ребята полюбили подобные выступления, и публика — дети и взрослые зрители — стали охотно посещать эти концерты, которые нам разрешили показывать в клубе. Мне трудно было поверить, когда я услышала, что в кассе клуба стоит очередь за билетами на наш концерт. Но очередь была довольно солидная — в основном она состояла из детей и старушек. Билеты были бесплатные, и желающие попасть на концерт весело толкались. Наш успех расшевелил местную инициативу — в кошкинской школе организовался такой же кружок под руководством учительницы литературы. Началось соревнование между нашим и местным кружками, местное руководство относилось к нему не без ревности. Наши же дети полюбили песни и песенки, которые я сочиняла по строгому требованию завуча Дины Григорьевны. Конечно, песни эти были весьма скромного качества, но их, наряду с другими, более совершенными песнями профессиональных поэтов и композиторов, дети охотно исполняли вечерами перед сном, и я говорила своему детдомовскому начальству, что я таким образом продолжаю и вечером работать с детьми. Готовя наши концерты и представления, мы использовали весь наш небогатый гардероб. Но запасы его очень быстро оскудели. Конечно, наш импровизированный театр все время испытывал трудности в оформлении представлений. Не помню, кто пожертвовал детдому старенькое фортепьяно. К счастью, сестра нашей директрисы, молодая девушка Дуся, которая прежде обучалась в музыкальном училище и обладала прекрасным слухом, могла подбирать популярные мотивы. Она внесла большой вклад в импровизации наших юных артистов. Зинаида Корнельевна, которая и до войны преподавала художественное слово и декламацию, готовила «молодых чтецов». К своим занятиям с ребятами она относилась очень серьезно. Через много лет наши бывшие ученики вспоминали как самое яркое театральное впечатление детства выход на сцену Зинаиды Корнельевны, объявлявшей номера — красивой, причесанной по моде, одетой в нарядное крепдешиновое платье. Несколько девочек из нашего кружка — Наташа Репина, Тамара Евграфова и другие — очень успешно выступали на концертах и были нашими солистками в драматических сценах, балетных номерах и в частушках.