Воспоминания - [115]

Впоследствии я узнал, что Heard увлекается индусским Ведизмом и принадлежит к общине сторонников Ведизма. Каж- каждые две недели он читает лекцию в Vedanta Temple.

В американских университетах есть полезный обычай: после трех лет работы профессор имеет право в течение семестра быть свободным от чтения лекций и других обязанностей. Если он пользуется этим правом, он в течение полугода получает две трети жалованья. В 1954 году исполнилось три года профессорской работы Андрея в Калифорнийском университете и он воспользовался своим sabbatical semester, чтобы поехать в Европу и там заняться в архивах нескольких госу- дерств, собирая материалы для подготовляемой им книги о Балтийской проблеме во второй половине ХУП века.

Весною в Европу едет из Америки такое множество туристов, что для получения сравнительно дешевого билета в туристическом классе на пароходе нужно заказать билет заранее за год. Такой билет у нас был и мы поехали весною 1954 года с тем, чтобы вернуться в Лос–Анжелес в феврале 1955 года. Андрей работал в архивах Лондона, Парижа, Гааги, Амстердама, Копенгагена и Стокгольма, а я жил то в Париже в семье своего сына Владимира, то в городе Tours, в семье Бориса, квартира которого находилась в здании Мшёе des Beaux‑Arts, так как он был директором Музея.

Приятно было видеть, что любовь к науке и искусству процветает также и в третьем поколении нашей семьи. Старший внук мой Николай и жена его Вероника, пройдя курс Сорбонны, жили три года в Оксфорде; он специализировался по истории английской и американской литературы, а жена его занималась историею России в ее древнейшем периоде. Старшая внучка моя Мария успешно изучала историю русского языка и литературы в Сорбонне. Старшая дочь Бориса Мария кончала лицей и тоже готовилась к серьезным занятиям в области гуманитарных наук.

Из Франции мне надо было съездить в Германию, чтобы познакомиться со страстным почитателем Вл. Соловьева Владимиром Семеновичем Шилкареким, профессором университета в Бонне. Общение с ним оказалось очень приятным. От него я поехал в маленький городок Линц на Рейне; вблизи него Тургенев написал рассказ «Ася». В Линце в это время жил Иван Евгениевич Штраух, который в 1906 г., будучи студентом Петербургского университета, перевел на немецкий язык мое «Обоснование интуитивизма». В радушной семье его я провел два дня.

Три летние месяца 1955 года нам опять пришлось провести во Франции, потому что Андрею нужно было поработать в парижских архивах. Туристических билетов на пароход у нас не было и потому пришлось лететь туда и назад на аэроплане. Опыт таких полетов наглядно показывает одну из многочисленных сторон объединения земного шара, происходящего в наше время. Оно настоятельно требует создания сверхгосударственной организации человечества, на первых порах хотя бы федерации Западной Европы. Однако преодолеть национальную гордыню государств, противящуюся ограничению суверенитета, крайне трудно. Вероятно, такая федерация образуется лишь после какой‑нибудь страшной катастрофы, например после временного завоевания Европы Китаем, предсказанного Вл. Соловьевым в «Повести об антихристе» в его «Трех разговорах».

Во время Рождества к нам в Лос–Анжелес прилетела из Парижа старая знакомая Андрея Ирина Николаевна Нехо- рошева, доктор медицины, специалистка по энцефалографии (по волнам, исходящим из мозга). Она летела на аэроплане, отправляющемся из Копенгагена в Лос–Анжелес через северный полюс (вернее, через Гренландию). В январе 1956 г. состоялась гражданская свадьба ее с Андреем и после этого она полетела в Нью–Йорк, а оттуда в Париж, где работает в госпитале. Церковное венчание их состоится в Париже в день Св. Духа. Таким образом нам опять в третий раз придется ехать в Европу.

По законам штата Калифорнии гражданин США, проживший в Калифорнии пять лег, имеет право после достижения шестидесятилетнего возраста получать пенсию, 85 долларов в месяц. Так как у меня есть сын, профессор, могущий поддерживать меня, то мне определена пенсия в размере 60 долларов 43 сента в месяц; потом она была сведена на 29 долларов вследствие увеличения жалованья моего сына, когда он стал associate professor. К этой сумме присоединяется возмещение расходов на медицинскую помощь, однако в таком размере, чтобы сумма пенсии не превышала 85 долларов в месяц.

В июне 1956 г. мы отправились на три месяца во Францию, в Париже состоялось венчание моего сына с Ириною в церкви Св. — Сергиевского подворья. Той же весною мой сын Владимир вылетел в Москву в составе делегации, которую пригласил патриарх Алексий. В этой делегации, состоявшей, кажется, из восьми лиц, были от. Василий Кривошеин, профессор Оксфордского университета Димитрий Димитриевич Оболенский, француз Olivier Clement. Патриарха им не удалось повидать, потому что он ко времени их приезда заболел. Кроме Москвы, делегацию возили в Петербург, Киев и на юг России. Письма, в которых Владимир сообщал нам в Лос- Анжелес о пережитом в России, были очень содержательны. В Петербурге он пошел на Кабинетскую улицу в тот дом, где была гимназия Стоюниной. Учительница, встретившая его, узнав, кто он такой, сказала: «Наша советская школа гордится тем, что здесь помещалась гимназия Стоюниной». На вопрос «Вы знали мою бабушку?» она ответила: «Нет, не знала лично, но кто же не знает имени Марии Николаевны Стоюниной!». Такие речи, невозможные во времена Сталина, показывают, как изменилась атмосфера в эту пору в СССР. Когда Владимир, желая поехать к своим тетушкам Аделаиде и Вере, сказал шоферу, что ему нужно ехать в Приморский район на проспект Щорса, стоявшее с ним рядом лицо пояснило шоферу: «Отвезите Владимира Николаевича на Малый проспект, на Петербургскую сторону». Это пояснение показывает, что население Петербурга не принимает болыпевицких названий улиц и хранит в своей памяти дореволюционный Петербург. От сестры моей Веры Владимир узнал, что Аделаида умерла уже в 1946 г., умерли также Виктория и ее муж.