Воспоминания: из бумаг последнего государственного секретаря Российской империи - [8]

Покончив с устройством Думы, перешли к порядку выборов. Самое простое и целесообразное решение было бы опереться на существующие учреждения – уездные земства, выражавшие органическое представительство населения, и от них начать линию выборов в Думу. Избрание членов Думы через посредство уездных земств обеспечивало бы большую политическую зрелость избираемых, в состав которых при этом условии не проникали бы в значительном числе лица малокультурные, и в Думе создавалось бы представительство деловое, а не только партийное.

К сожалению, Булыгин не решился стать на эту точку зрения, так как, с одной стороны, опасался, что Дума будет слишком связана с местными учреждениями и внесет в них политику, а с другой стороны, что не получит достаточного участия в Думе крестьянство, которое в земских собраниях мало представлено и не привыкло иметь голос.

Так как, однако, при географических и бытовых условиях России система прямых выборов не могла бы привести к разумным результатам, то Булыгин склонился к мысли создать специальную систему выборов по ступеням, во всем схожую с земской, но с другим распределением долей участий в ней отдельных разрядов населения, и с тем, чтобы образованное по подобию уездного земского собрания уездное избирательное собрание избирало из своей среды выборщиков в собрание губернское, а последнее избирало бы положенное на губернию число членов Думы. Система эта грешила, конечно, большой сложностью, но зато обеспечивала избрание в выборщики от уездов лиц, близко известных местному населению, вероятно, тех же самых, которые состояли земскими гласными, а следовательно, обладали достаточной степенью подготовки и понимания.

По руководству этими соображениями были составлены оба положения и объяснительная к ним записка, в которой часть, касающаяся порядка рассмотрения и утверждения государственного бюджета, была изложена А. И. Путиловым на основании указаний министра финансов, остальное мною.

В заключительной части записки были приведены вытекающие из дела общие вопросы, подлежавшие, по мысли составителей, разрешению предварительно рассмотрения самих проектов, которые, как уже упоминал, почитались лишь как бы попыткой иллюстрации этих основных вопросов, не более. Иной постановки, конечно, и не могло быть ввиду крайне слабого авторитета образованного Булыгиным совещания, да и его самого, для решения в порядке проекта, вопроса столь огромной государственной важности.

К проектам приложены были составленные в Министерстве внутренних дел справки. Справки эти были составлены И. Я. Гурляндом, откуда и пошел, вероятно, слух о его участии в трудах булыгинского совещания и в дальнейших работах по Думе. В действительности же его участие, помимо составления этих справок, касавшихся истории Земских соборов Древней Руси и прежних попыток привлечения выборных в тех или иных формах деятельности, выразилось лишь в командировке его министром внутренних дел на Верхнее Поволжье для передачи губернаторам некоторых указаний по выборам в Первую Думу и, кажется, в каких-то подобных же командировках по выборам в Четвертую Думу (я в этих выборах участия не принимал). Приложены были также поступившие от разных лиц и учреждений наиболее разработанные проекты организации народного представительства, равно как и краткая характеристика бесчисленных по этому предмету записок меньшего значения (числом более двухсот), которыми отозвалось общество на призыв правительства о сообщении всякого рода предположений, клонящихся к общей пользе.

Проекта распределения долей участия отдельных разрядов населения в уездных избирательных собраниях составлено не было, так как предполагалось, что высшая инстанция даст по этому поводу руководящие указания, в соответствии с которыми и будет произведена разверстка.

Проекты и объяснительная записка были изготовлены к концу мая, отпечатаны и представлены Булыгиным его величеству. Долго о них не было слышно. Булыгин, по его словам, несколько раз напоминал государю, и, кажется, в конце июня последовало высочайшее соизволение на рассмотрение их в Особом совещании под председательством графа Д. М. Сольского. Это был тот же, в сущности, Кабинет министров, но лишь усиленный некоторыми лицами. (В первых двух заседаниях присутствовал и К. П. Победоносцев, он сидел молча, по большей части облокотившись обеими руками на стол и закрыв ладонями лицо. Он имел вид мертвеца. «Господи, уже смердит», – сказал про него кто-то из присутствующих.)

Делопроизводство совещания было возложено на статс-секретаря Государственной канцелярии А. И. Кобыляцкого, с которым сотрудничали А. И. Путилов и я.

Заседания происходили в Мариинском дворце, и с места же дело получило совершенно неожиданное направление. Вместо того чтобы войти в обсуждение общих вопросов, сформулированных с этой целью в заключительной части представления, и установить руководящие начала, совещание, увидев пред собой готовый проект, прямо перешло к постатейному его рассмотрению. Первым выступил С. Ю. Витте, который обрушился на предположение об устранении от участия в выборах евреев (как устранены они были от участия в земских и городских учреждениях), а затем, не встретив отпора, стал развивать мысль, столь много причинившую вреда в дальнейшем, что весь успех задуманного дела зависит от того, в какой мере примут участие в народном представительстве крестьяне, как основная стихия русской государственности, и в какой степени будут выражены в Думе их особливые интересы. Он настаивал в соответствии с сим, чтобы крестьянам было предоставлено самое широкое участие в выборах. Эта мысль стала затем господствующей в совещании. Сам же Витте скоро уехал в Америку и в дальнейшем обсуждении дела мало принимал участия, кроме, кажется, двух последних заседаний.