Воспоминания И. В. Бабушкина - [51]

Как было упомянуто выше, путем переговоров и сношений с некоторыми лицами, я напал в одном месте на существование шрифта. Понятно, что я был очень рад такой находке и поторопился сообщить об этом Морозову. После кратких соображений пришли к заключению, что его нужно поскорее взять от этих людей, иначе они легко могут провалиться, а вместе с ними провалится и шрифт. Я взял на себя ведение дипломатических переговоров по поводу получения шрифта. Лица, имевшие у себя такую драгоценность, были людьми далеко не выдержанными и воображали о себе больше, чем они были на самом деле. Я знал хорошо одного из владельцев шрифта и ценил его агитационные способности, но за болтовню страшно не любил и старался держать его в стороне, хотя, пользуясь влиянием в ремесленных организациях, он часто просил меня связаться с ними и, если окажется там что-либо неудовлетворительное, указать способ исправления. Из чувства осторожности, я отказался, тем более, что я был завален со всех сторон работой, которая требовала к себе отношения не случайного и мимолетного, а очень внимательного и. серьезного. Тогда он попытался проникнуть в наш заводский комитет (Екатеринославский). Это ему не удалось, и впоследствии, когда другие люди делали давление с этой же целью, все же ему попасть туда не удалось. С этим-то человеком и пришлось вести переговоры и в самом начале таковых пришлось столкнуться с неожиданным заявлением, что шрифт принадлежит не одним нам, а еще такому-то, и они сами желают издавать газету. Такого оборота я не ожидал, а мысль, что они не на шутку вздумают выпускать газету, меня испугала, тем более, что у них во всяком случае не хватило бы уменья и сил для этого; между тем пока что, они могли под разного рода предлогами не дать шрифта. Пришлось пускать в ход дипломатические извороты, приходилось говорить и с одними, и с другими, но дело не ладилось. Хозяином считал себя тот, у кого этот шрифт находился. Толкуя о разного рода планах по изданию газеты, я узнал от них/что кроме шрифта они ничем не обладают, тогда я вызвался сделать кой-какие приспособления для печатания, но поставил непременное условие отпечатать их шрифтом один листок. Это их подзадорило, и они охотно согласились сделать такое одолжение.

Теперь, когда удалось разыскать шрифт и переговоры клонились в благоприятную сторону, когда нужна была только помощь со стороны городского комитета, то последний почему-то через своего представителя выразил желание, чтобы мы не входили ни в какие соглашения с этими людьми и что они сами хлопочут в одном месте относительно шрифта, представитель из городского комитета сказал, что довольно скептически относились к этого рода сообщению.

Между тем, в скором времени предстояло выпустить майский листок, который во что бы то ни стало мы желали напечатать шрифтом, представитель из городского комитета сказал, что можно напечатать гектографическим способом. У меня зародилось подозрение, что городская публика со своей стороны предпринимает ряд шагов, чтобы достать тот самый шрифт, относительно которого я вел переговоры. Боясь возможности получения шрифта городскими товарищами, мы с Морозовым чувствовали, как ускользает почва у нас из-под ног и, естественно, начали употреблять усилия, дабы опередить городских товарищей. Наскоро, не теряя ни одной удобной минуты, делал я на заводе рамку, в которой был бы включен шрифт. Не раз мастер видел, как я что-то работаю лично для себя, но что именно, — он не мог догадаться, а при натяну-тести отношений он не желал вызывать какой либо выходки против себя, да, очевидно, и опасался кое-чего более худшего. Так или иначе, я все же рамку сделал, и ее предстояло вынести из завода. Проделать эту операцию я попросил одного из знакомых мастеров, который и выполнил это самым наилучшим образом, конечно, не зная, для чего мне нужны, эти бруски. С готовой рамкой я отправился к владельцам шрифта, и было уже время, потому что приближалось 1& апреля, а листки во что бы то ни стало нужно было отпечатать шрифтом. К нашему желанию забросить гектограф присоединилось еще желание доказать городу возможность печатать шрифтом и скорее и не более опасно, чем работа на гектографе, тем более, что листок, отпечатанный даже неважным способом на шрифте, выигрывает не меньше, чем на 50%'. Когда я добился согласия на получение шрифта, тогда город согласился дать все, что он имел, и обещал содействовать, если это потребуется. Содействие было необходимо в рецепте для составления валика, которым бы можно было наводить краску, так как имевшийся валик у городских товарищей оказался очень мал.

18 апреля был второй день пасхи и, следовательно, нужно приготовить до пасхи листки, дабы их можно было сейчас же пустить в ход. За три недели до пасхи рабочий комитет на своем собрании постановил, чтобы к следующему собранию окончательно были написаны и представлены листки от всех товарищей и, конечно, в том числе и от интеллигенции (придерживались того правила, чтобы всякий член комитета писал сам и уже на собраниях комитета решалось бы, какой листок более удовлетворителен и подходящ, это было очень полезно для всех нас). Насколько помнится, спустя неделю на раб.-комитетское собрание листка от интеллигенции доставлено не было, по той причине, что, мол, очень хороший листок будет доставлен для нашего города от Партии. Мы плохо верили в это *) и гнули свою линию. На собрание доставили три листка, из которых два были найдены очень подходящими, и решили из двух составить один, редакцию же возложили на двоих и, главным образом, на Морозова. Хотя Морозов сам не окончил листка, предназначавшегося к 1-му мая, и был противником обоих признанных листков, все же должен был»подчиняться большинству и ре-