Воспоминания - [13]

Как известно, официальное звание третьего направления венской психотерапии присвоил логотерапии Вольфганг Сучек. Можно сказать, тут проявился биогенетический закон Геккеля, согласно которому онтогенез в ускоренном темпе воспроизводит филогенез, ведь я сам прошел через два первых направления венской психотерапии. И тоже в ускоренном темпе: в 1924 году Фрейд опубликовал в «Международном журнале психоанализа» мою статью, а уже годом позже, то есть в 1925-м, вторая статья появилась в журнале Адлера. Итак, я могу утверждать, что я принял участие в развитии психотерапии и кое в чем предвосхитил даже развитие некоторых направлений. Взять хотя бы парадоксальную интенцию — я практиковал этот метод уже в 1929 году, а в 1939 году опубликовал статью с таким же названием. Выдающиеся специалисты по поведенческой терапии неоднократно признавали, что «парадоксальной интенцией» мне удалось предвосхитить гораздо более поздние, сложившиеся уже в 1960-е методы лечения. Не говоря о технике лечения расстройства потенции, которую я подробно описал уже в книге «Практика психотерапии»[46] (1947), — в 1970-е Мастерс[47] и Джонсон вдруг открыли ее в качестве «новой» методики сексотерапии.

По поводу поведенческой терапии я бы не хотел особо распространяться. Она, если можно так выразиться, таскала за меня каштаны из огня, пока я боролся против психоанализа и, разумеется, против индивидуальной психологии. Пока эти два направления сражались друг с другом, третье (третья венская психотерапия) могла радоваться в уголке. И я вполне доволен, что логотерапии не пришлось ввязываться в спор с другими направлениями, потому что она появилась на свет с большим запозданием.

Что же касается особого содержания логотерапии, Гордон Олпорт[48] в предисловии к «Человеку в поисках смысла» назвал ее «самым значительным психологическим направлением современности». Хуан Баттиста Торелло также утверждал, что логотерапия — последняя в истории психотерапия, предлагающая настоящую систему. Я бы сказал, что в этом она идет рука об руку с судьбоанализом Сонди[49] — там действительно предлагается сложная система, — если люди из столь разных областей, как я и Сонди, вообще могут идти рука об руку. Лично я считаю тест Сонди занятной салонной игрой, не более.

Торелло также говорил, что я войду в историю психиатрии как человек, нашедший терапевтический подход к болезни века, то есть к утрате смысла. В самом деле, не в последнюю очередь логотерапия была изобретена с этой целью.

Однако, если меня спросят о первоисточнике, о глубочайших корнях, о скрытом мотиве, побудившем меня создать логотерапию, я смогу назвать лишь одну причину, которая сподвигла меня искать этот путь и неустанно работать над его совершенствованием: сострадание к жертвам современного цинизма, ибо он весьма распространен в психотерапии в ее худших изводах. Под «изводами» я разумею коммерциализированные формы, а худшими изводами считаю недостоверные с научной точки зрения. Когда видишь перед собой не просто душевнобольных пациентов, но еще и травмированных психотерапией, это зрелище удручает. Борьба против расчеловечивающих, обезличивающих тенденций, которые привносятся в психотерапию психологизмом, красной нитью проходит через все мои труды.

Мы, логотерапевты, изобрели принципиально другую технику. Таковой признана парадоксальная интенция и в меньшей степени — техника общего знаменателя. По поводу второй техники мне вспоминается, как знаменитая ныне писательница Ильза Айхингер[50] еще в ту пору, когда она училась в медицинском, обратилась ко мне (кажется, ее направил Ганс Вейгель[51]). Ильза не могла решиться, продолжать ли ей роман, который она начала писать (и который после стал знаменитым), и стоит ли бросить ради этого медицину, или же правильнее будет получить диплом. После долгого обсуждения мы пришли к выводу, что проще будет прервать учебу и затем вернуться, чем отложить завершение романа. Общий знаменатель удалось сформулировать: что рискованнее отложить на потом?

А в качестве примера применения парадоксальной интенции вспоминается, как я однажды использовал эту технику, чтобы избежать штрафа: я проехал перекресток на желтый свет. Выскочил регулировщик, которого я до того момента не замечал, а я поспешно припарковался на тротуаре и обрушил на неумолимо надвигавшегося стража порядка поток самообвинений: «Вы совершенно правы, как мог я так поступить, такому поступку нет извинения, нет оправдания. Конечно же, я никогда больше не сделаю ничего подобного, это послужит мне уроком, но такое поведение заслуживает строжайшего штрафа».

Полицейский изо всех сил старался меня успокоить и в утешение мне сказал: такое, мол, с каждым может случиться, и он вполне убежден, что я никогда впредь не стану нарушать правила.

Но вернемся к годам учения и странствий молодого психиатра, а именно к тому моменту, когда я вышел из Общества индивидуальной психологии.

Теория и практика: консультирование молодежи

Расставшись с Обществом индивидуальной психологии, я предпочел от теории перейти к практике и организовал сначала в Вене, а потом, по образцу Вены, в шести других городах консультации для молодежи, куда в душевном смятении могли бесплатно обращаться юноши и девушки. На общественных началах консультировали у нас Август Айхорн