Воспоминания без цензуры - [66]

Сложность заключалась еще и в том, что мне была непонятна основная цель действий войск Западного фронта. Генералиссимус Суворов придерживался хорошего правила, согласно которому «каждый солдат должен знать свой маневр». И мне, командующему армией, хотелось тоже знать общую задачу фронта и место армии в этой операции. Такое желание – аксиома в военном деле. Не мог же я удовлетвориться преподнесенной мне комфронтом формулировкой задачи – «изматывать противника», осознавая и видя, что мы изматываем прежде всего себя. Это обстоятельство тревожило не только меня одного.

После ответа командующего фронтом на мой доклад нам оставалось лишь одно – думать о том, как лучше выполнить задачу.

Поскольку на широкомасштабные активные действия сил не хватало, решили не прибегать к наступлению вообще, а начать его с конкретной целью и на определенные объекты. Наиболее заманчивыми объектами были населенные пункты, занимаемые противником. Потеря каждого из них являлась чувствительным ударом, ибо это сразу отражалось на всей системе обороны в районе потерянного врагом пункта. Такие соображения натолкнули нас на мысль наносить удары последовательно, сосредоточивая (конечно, в пределах возможностей и не оголяя слишком нашей обороны) то тут, то там необходимые силы. Подобные наступательные действия мы провели на нашем правом фланге. В них участвовали две неполные дивизии, так как остальная их часть была оставлена на занимаемом ими участке.

К полудню один населенный пункт мы полностью очистили от врага, который, понеся большие потери, отошел в лес. Отошедший (слева) и из населенного пункта (справа) во второй половине дня противник предпринял несколько контратак, поддержанных артиллерий и авиацией. Однако все они оказались безрезультатными, и населенный пункт остался за нами. Причем наши зенитчики сбили 6 немецких самолетов. Не обошлось без потерь и у нас. Особенно значительными они оказались при захвате населенного пункта, где почти каждый дом приходилось брать с боем. Потеряли мы также 7 танков: 4 – сожженными, 3 – подбитыми.

Обидно было, когда нас упрекали за неуспехи в ряде проводимых операций, ссылаясь на то, что у противника меньшее количество дивизий, чем у нас. Но дело-то в том, что численность личного состава немецких пехотной, танковой и моторизованной дивизий по сравнению с нашими была выше в несколько раз. Из дивизий противника, понесших большие потери, весь рядовой и младший командный состав передавался для укомплектования других дивизий, а командование и штабы выводились в тыл для новых формирований, чего у нас не делалось. Поэтому неудивительно, когда сейчас со стороны многих лиц приходится часто слышать удивление: как же это получалось, что у нас в ряде операций по количеству дивизий было больше, чем у противника, а мы отступали или не могли прорвать его оборону? Вот такое положение было и у нас на сухиничском направлении. Хорошо еще, что мы не отступали, а постепенно вгрызались в оборону противника, расшатывая ее то на одном, то на другом участке.

Тесная связь установилась у нас с соседом слева – 61-й армией. До меня дошли любопытные сведения относительно «дебюта» Ф. И. Кузнецова, о чем я уже рассказывал, после того, как он побывал у нас и был направлен Г. К. Жуковым в 61-ю армию. Ему так же, как и в 16-й, не понравились мероприятия, проводимые командармом М. М. Поповым. О своих претензиях он доложил по телеграфу комфронтом. Тот незамедлительно отреагировал на его доклад, приказав ему вступить в командование 61-й армией. Ф. И. Кузнецов, пытаясь избежать столь неожиданного назначения, доказывал, что М. М. Попов в состоянии выправить положение после полученных указаний, но его доводы не помогли ему избавиться от более ответственной самостоятельной должности. И пришлось ему вступать в командование 61-й армией. Но не повезло, оказывается, Кузнецову и здесь, так же как не везло в Прибалтике и Крыму. Не прошло и недели, как противник перешел в наступление и продвинулся на одном из участков 61-й армии до 30 км. М. М. Попов опять вступил в командование армией, а Ф. И. Кузнецов вообще выбыл из состава Западного фронта.

В мае 1942 года, подлечившись в госпитале после тяжелого ранения, третьего за время службы в Красной Армии, я возвратился к себе в 16-ю, штаб которой к моему прибытию перебрался на новое место, оборудовав КП в лесу. В мое отсутствие армия отбросила противника за реку Жиздра, и бои на участке нашей армии временно прекратились.

Приехав, я сразу окунулся в боевую обстановку. Она выдалась довольно горячей: по директиве фронта нашей армии совместно с 61-й на смежных флангах предстояло провести наступательную операцию.

Подготовившись к операции, мы с генералом В. И. Казаковым выехали к соседям для отработки взаимодействия. Еле разыскали командарма, забравшегося в глухую деревушку, куда мы попали пешком (проезжей дороги не было). М. М. Попов встретил нас тепло. Он оказался весьма приятным собеседником и здравомыслящим военным руководителем, произвел на меня очень хорошее впечатление. Обговорили деловые вопросы, вспомнили «набег» Ф. И. Кузнецова, а также фиаско, которое тот потерпел. Нет, не злорадствуя, а просто удивляясь его поведению. Распрощавшись, пообещав поддерживать тесную связь, мы добрались до дрезины и вернулись к себе. В соединениях 61-й армии так же, как и у нас, не хватало личного состава. Здесь тоже готовясь к предстоящим боям, подобрали, как говорится, все, что было можно, – выписали из госпиталей и поставили в строй излечившихся раненых, «подчистили» армейские тылы, в частях и соединениях выискивали собственные резервы. Но это – капля в море… Вместе с тем надоедливая мысль, что, расходуя так нецелесообразно наши силы и средства, мы можем оказаться к летней кампании неспособными для действий крупного масштаба, неотступно преследовала меня…