Воспоминания без цензуры - [20]

Сам командир дивизии был храбрым офицером. Он заслужил на Халхин-Голе звание Героя Советского Союза. Беда его была в том, что привык действовать мелкими подразделениями. Так поступал он и теперь, в новых условиях, терпел неудачи, нес неоправданные потери. Это его раздражало. А раздражение – плохой советчик командиру любого ранга.

18 или 19 июля мы с Тарасовым заскочили на НП к Кириллову, который вел упорный бой с вражеской пехотой. Потом здесь немного затихло. На легковой машине к нам подъехали несколько командиров, и вдруг среди них я увидел знакомое – и дорогое – лицо.

– Камера!.. Иван Павлович, тебя ли вижу?…

На самом деле это был он, мой старый сослуживец времен конфликта на КВЖД, когда я водил в бои 5-ю отдельную Кубанскую кавбригаду, а он командовал в ней артдивизионом.

Замечательный командир-артиллерист, стойкий большевик (в Гражданскую войну был комиссаром!) и чудесный товарищ.

Встреча оказалась как нельзя ко времени. Узнав, что Камера является начальником артиллерии 19-й армий и потерял связь с этой армией, я предложил ему возглавить артиллерию нашей группы и помочь нам бить наседавшего врага. Иван Павлович охотно согласился и энергично взялся за дело. Я с облегчением вздохнул. Под Ярцево, как это было и в боях в районе Луцка, рассчитывать приходилось прежде всего на артиллерию – перед нами опять появились вражеские танки.

Обстановка на этом рубеже оказалась более серьезной, чем предполагали в штабе Западного фронта. Первый же бой помог установить, что в районе Ярцева находится не только выброшенный немцами десант, но и более внушительные силы. Обойдя Смоленск с севера, сюда прорвалась 7-я танковая дивизия. Разведка и показания пленных засвидетельствовали, что начали прибывать моторизованные части из танковой группы врага, действовавшей на смоленском направлении.

Ярцево, как я уже писал, было захвачено противником. Форсировав Вопь, он овладел плацдармом на восточном берегу реки и старался – пока осторожно – продвинуться по шоссе в сторону Вязьмы. Одновременно мы зафиксировали его активность в южном направлении, то есть в направлении переправ в тылу 16-й и 20-й армий.

Разобравшись в обстановке, я тогда примерно так представил себе намерения противника: сомкнуть кольцо окружения вокруг наших войск, воюющих в районе Смоленска, – сделать это противник намеревался на рубеже реки Вопь и южнее по Днепру, – а затем обеспечить себе условия для прорыва по автостраде к Москве.

На долю двух наших дивизий и выпала тяжелая задача сорвать эти намерения противостоявших нам вражеских сил.

Наша оборона по необходимости носила линейный характер. Второго эшелона не было. В качестве резерва я мог использовать два полка 101-й танковой дивизии, расположенные несколько уступом влево. Мотострелковый полк этой дивизии оборонял справа Дуброво, слева – Городок, Лаги; на его участке был поставлен противотанковый артиллерийский полк. Уступом вправо юго-западнее Замошья располагался 240-й гаубичный полк. Таким образом, автострада и железная дорога были надежно обеспечены в противотанковом отношении. А это немало!.. 38-я стрелковая дивизия оборонялась восточнее Ярцева по берегу реки Вопь. Танковые полки 101-й танковой дивизии занимали выгодное положение для контратаки в случае прорыва немцев вдоль автострады.

Обо всем этом мной и было донесено командующему фронтом. Я, между прочим, доложил, что прибывающие на ярцевский рубеж по распоряжению фронта дивизии крайне малочисленны. В одной оказалось 260 человек, в другой и того меньше.

Огромным усилием всех офицеров, представлявших собою управление группы наших войск, в процессе непрерывных боев удалось в короткий срок организовать вначале сопротивление врагу, не допуская его продвижения на восток. А затем мы начали переходить в наступление, нанося немцам удары то на одном, то на другом участке и нередко добиваясь успеха. Правда, успехи по масштабам носили тактический характер. Но они способствовали укреплению дисциплины в войсках, ободряли бойцов и командиров, которые убеждались, что способны бить врага. Тогда это многое значило.

Кроме того, наша активность, видимо, озадачила вражеское командование. Оно встретило отпор там, где не ожидало его встретить; увидело, что наши части не только отбиваются, но и наступают (пусть не всегда удачно). Все это создавало у противника преувеличенное представление о наших силах на данном рубеже, и он не воспользовался своим огромным превосходством. Фашистское командование нас «признало», если так можно сказать. Оно подтягивало и подтягивало свои войска в район Ярцева, наносило массированные удары авиацией по переправам и боевым порядкам нашей группы. Возросла мощность вражеского артиллерийского и минометного огня. Нас спасали леса и то, что пехота наша зарылась в землю.

Бои под Ярцево, непрерывные и тяжелые для обеих борющихся сторон, мешали немецким войскам продвигаться к югу. Это был наш вклад в общую борьбу Западного фронта, целью которой являлось задержать врага, нанести ему наибольший урон и в то же время не допустить окружения армий, сражавшихся под Смоленском.