Воспоминания - [25]
Предосторожность была не напрасной. Стрелки по чьим-то указаниям готовились убить отца. На него уже замахнулись прикладом. Это был обычный способ — от неожиданного удара арестованный подавался вперед, и тогда с криком:
«А, бежать задумал!» его приканчивали пулей или штыком в спину.
…Военно-полевой суд грозит арестованным. Страшно думать об этом!
Каждый день вместе с матерью Павел куда-то уходит — узнать правду, добиться, где отец. Павел сейчас молчалив и задумчив. Он кажется нам совсем взрослым.
Вечером мы долго лежим, не засыпая. Темнота кажется угрожающей. Как страшно обернулась жизнь! Павлуша и Федя лежат рядом под одним одеялом. Я слышу их шопот:
— Ну что же, — говорит Павлуша, — мы сами должны будем зарабатывать теперь…
— Сами! А как же? — допытывается Федя у старшего брата.
— Мы будем сначала продавать газеты…
— Газеты, — повторяет Федя.
Ну, конечно, Павел прав. И я ведь смогу бегать с газетами и кричать:
«Ахали Цховреба!» («Наша жизнь», так называется газета, которую приносят товарищи).
Заключенным в Ортачальскую тюрьму железнодорожникам объявлено: их предают военно-полевому суду. Люди ждут; готовые ко всему. Первые жертвы уже назначены — только что присуждено к смерти несколько товарищей.
Слухи приходят: в Ортачальской тюрьме расстреляны товарищи. Называют имена, кажется, Аллилуев среди них. И тогда женщины, жены арестованных, не выдерживают. Они идут и требуют, чтобы их принял начальник дороги, — по его приказу арестованы их мужья. За что им грозит смерть?
Начальник принимает женщин. Он не перестает улыбаться, пока, сдерживая слезы, волнуясь и негодуя, говорят жены арестованных. Потом они замолкают, они ждут ответа.
— Не вижу причин для беспокойства, — говорит начальник, — арестованные чувствуют себя превосходно и тюрьму покидать не торопятся, иначе они назвали бы действительных виновников убийства.
Голос начальника теряет ласковость. Он грозит. Если убийц не выдадут, всех арестованных погонят в Сибирь. Помолчав, он оглядывает женщин:
— Впрочем, родственники могут помочь арестованным. Укажите убийц, и ваши мужья будут освобождены…
Женщины переглядываются — они понимают друг друга. Нет! Такой ценой они не хотят свободы мужьям. Начальнику ничего не удается узнать. Женщины уходят.
И опять тянутся дни унылого ожидания, слухов, которые приходят с улицы, вестей, которые приносят из города товарищи и друзья. В назойливом стуке маминой машинки слышится все тот же вопрос: «Что же будет с отцом, что же будет с нами?»
Павлуша в эти дни становится как-то взрослее. Он ходит по маминым поручениям, останавливает нас, если, забывшись, мы поднимаем возню, и когда, на минуту отодвинув машинку, мама роняет голову на руку, он подходит к ней и тихо говорит:
— Мама, не надо.
И, взглянув на старшего сына, мама выпрямляется — и опять ровно стучит машинка. Но трудно одной этой шумливой машинке прокормить столько ртов.
Мы узнаем — мама пойдет на работу, товарищи нашли ей место приказчицы в лавке — первом кооперативе рабочих-железнодорожников. Вечером, лежа в постелях, мы обсуждаем новость.
— Мы можем помогать матери, — говорит Павлуша, — можем тоже наняться работать — упаковывать, разносить покупки Как хорошо представлять себя помощницей матери! Мы засыпаем спокойней.
Утром нас будят голоса. Шумят на галлерее. Вот голос матери. Он кажется громче и уверенней. Добрые вести пришли в дом: арестованные живы, и с ними разрешено свидание — завтра мы увидимся с отцом.
…Сначала конкой, потом пешком по выжженному полю мы идем к тюрьме.
Мы не одни — впереди, рядом, догоняя нас, идут люди, — это все родные арестованных.
Дорога кажется бесконечной. Маленькая Надя устает, и Павлуша, посадив на плечи, несет ее.
— Вон тюрьма, вон она…
Ортачальская тюрьма не похожа на знакомый мне Метехский замок. За оградой видны невысокие серые здания. Решетчатые окна, тяжелые ворота на запоре.
Меня охватывает дрожь: сколько раз я слышала об это! тюрьме — тюрьме смертников, где приговоренные к казни ждут последнего часа!
— Нюра, видишь? — толкает меня Федя. Я оборачиваюсь. Федя остановился у врытого в землю столба с длинной скривившейся перекладиной.
— Здесь они были повешены, — говорит кто-то. — Они отказались завязать глаза, сами надели веревки на шею и сами выбили скамьи из-под ног.
Это говорят о казненных товарищах. Сколько рассказов слышала я о них!
Я не помню их имен, но я знаю — они погибли за правду и свободу, за то дело, за которое сейчас брошен в тюрьму мой отец и его товарищи. Они боролись со злом, с несправедливостью. Их убили так же, как убили Сашу и тех, чьи трупы нашли в лесу на горе, как убили многих других…
Я смотрю на братьев, Павла и Федю: они не могут оторвать глаз от зловещего столба.
Мы долго стоим у тяжелых ворот. Когда же они откроются? Увидим ли мы отца? Но нельзя выражать нетерпение, и люди молча ждут под палящим солнцем.
Наконец ворота медленно распахиваются, тюремный двор перед нами. Кто-то объясняет шопотом:
— Сюда их выводят на прогулку.
Сейчас двор пуст. Во всю его длину стражники протягивают веревку. Около нее становятся часовые, и тогда родным разрешают пройти. Заключенных выводят.
Его величали «бесстрашным рыцарем Рейха». Его прославляли как лучшего танкового аса Второй мировой. Его превозносила геббельсовская пропаганда. О его подвигах рассказывали легенды. До сих гауптштурмфюрер Михаэль Bиттманн считается самым результативным танкистом в истории – по официальным данным, за три года он уничтожил 138 танков и 132 артиллерийских орудия противника. Однако многие подробности его реальной биографии до сих пор неизвестны. Точно задокументирован лишь один успешный бой Виттманна, под Вилье-Бокажем 13 июня 1944 года, когда его тигр разгроми британскую колонну, за считанные минуты подбив около 20 вражеских танков и бронемашин.
В книге автор рассказывает о борьбе армянского национального героя Андраника Озаняна (1865 - 1927 гг.) против захватчиков за свободу и независимость своей родины. Книга рассчитана на массового читателя.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.