Воспоминания адъютанта Паулюса - [14]

В это дело вмешался Гитлер. Командир корпуса генерал танковых войск Штумме, начальник его штаба полковник Франц и командир 23-й танковой дивизии генерал-лейтенант фон Бойнебург были отстранены от должности и преданы военному суду. За них немедленно же заступились генерал Паулюс и генерал-фельдмаршал фон Бок, так как все трое не являлись прямыми виновниками происшедшего. Никакого впечатления это не произвело ни на Гитлера, ни на Геринга, то есть на председателей военного суда. Штумме был приговорен к 5 годам, а Франц — к 3 годам заключения в крепости, только фон Бойнебург избежал кары.

«Дело Рейхеля» дало повод для приказа Гитлера, согласно которому ни один командир впредь не должен был знать о задачах, поставленных перед соседними подразделениями. Приказ этот приходилось соблюдать с таким тупым формализмом, что он крайне затруднял координацию боевых действий.

Командиром XXXX танкового корпуса был назначен генерал танковых войск фон Швеппенбург. Если даже он обладал необходимым опытом и способностями, все равно эта замена перед самым началом большого наступления была вредна. Каждому новому командиру нужно известное время, пока он не научится крепко держать все в своих руках и не завоюет доверия подчиненных ему частей. Паулюс и Бок были особенно озабочены еще и потому, что XXXX танковый корпус должен был проложить армии путь в большую излучину Дона и помешать отходу противника за Дон. К тому же обоих командующих и лично задевал приговор суда, так как, по их мнению, легкомысленно поступил только Рейхель.

Таким образом, «дело Рейхеля» и завершившая его расправа тяготели над предстоящим наступлением как угроза тяжелой расплаты. Много было споров об этом у нас в штабе армии.[22]

— Можем ли мы вообще провести нашу операцию «Синяя Т» в той форме, в какой она была запланирована, и в установленный срок? — спросил я Фельтера. — Противник ведь не глуп. Он будет всячески стараться испортить нам все дело.

— Разумеется, мы должны быть готовы к неприятным неожиданностям. Но что делать? Изменить план мы не можем. Изменить его — значило бы на несколько недель отложить операции. А там нагрянет зима, и с нами, чего доброго, случится что-нибудь похуже того, что случилось в прошлом году под Москвой. Это учитывает и ОКХ, и командование группы армий.

Спустя несколько дней Паулюс сообщил нам, что группа армий возражает против изменения плана, однако требует отодвинуть срок наступления.

Между тем фюрер пропаганды Фриче не бездействовал. Успехи 6-й армии в оборонительном сражении под Харьковом, ликвидация участков вклинения и последующие бои, способствовавшие улучшению нашей исходной позиции, подавались крупным планом в военных корреспонденциях для радио и прессы: дескать, вооруженные силы Германии идут к новым подвигам, новым победам. Зимние поражения не повторятся. Силы Красной Армии угасают. Ее атаки под Изюмом и Волчанском были последней вспышкой. Они сокрушены огнем нашего славного оружия, разбились о контрнаступление наших храбрых солдат.

Как ни гордились мы нашими успехами, достигнутыми за последние недели, большинству из нас претили эти фальшиво патетические, ходульные корреспонденции с фронта. Они носили явную печать дешевой агитации и противоречили образу мыслей, чувствам настоящего солдата. Мы слишком хорошо знали, как тяжела борьба, скольких жертв она нам стоила. Но мы, в конце концов, не отвечали за пропаганду. Придя к такому заключению, мы больше не возвращались к неприятному для нас вопросу.

Пропаганда имела еще одну функцию. Она ежедневно вдалбливала офицерам и солдатам, будто, попав в плен, немец непременно получит пулю в затылок, стало быть, нужно как можно дороже продать свою жизнь. Эти утверждения достигали своей цели. Я тоже, в общем, им верил. Правда, иногда мне вспоминался тот вернувшийся из плена фельдфебель 44-й пехотной дивизии, который рассказывал, что русские хорошо обращаются с военнопленными. Но кто знает, из каких побуждений он распространял такие сведения? Да и к чему мне ломать голову над этим, раз я сам никогда не попаду в такое положение? Сейчас предстояло решающее наступление, и на этом надо было сосредоточить все свои мысли.

Фельдмаршал фон Бок вынужден уйти

6-я армия подчинялась группе армий «Юг», а та — Главному командованию сухопутных сил. После того как Гитлер в декабре 1941 года сместил генерал-фельдмаршала фон Браухича, он взял на себя, кроме командования вермахтом, еще и командование сухопутными силами.

Всюду в вышестоящих штабах Сложилось впечатление, что Гитлер с некоторым недоверием относится к большинству генералов. Говорили также, что эту подозрительность особенно стараются поддерживать в нем Геббельс, Геринг и Гиммлер.

Необузданное властолюбие и вечный страх диктатора оказаться оттесненным на второй план или как-либо ущемленным, бесспорно, способствовали тому, что он относился к генералам старой школы подозрительно. Это пришлось испытать на себе и генерал-фельдмаршалу фон Боку. По сути дела, он, как и прочие генералы, оказал Гитлеру ценные услуги. Во время польской кампании он руководил в звании генерал-полковника северной группой армий. В происходившей через девять месяцев западной кампании фон Бок командовал группой армий «Б», которая вторглась в нейтральные страны — Голландию и Бельгию. К концу этой кампании он был произведен в генерал-фельдмаршалы. Менее гладко прошли в 1941 году под началом фон Бока операции группы армий «Центр» в России. Взять Москву ему не удалось, хоть он и пустил в ход «последний батальон». Еще 2 декабря 1941 года он заявил в одном из своих приказов: «Оборона противника на грани кризиса». В действительности же эта его оценка была уместна не для характеристики обороны противника, а собственных наступательных возможностей.