Воспоминания: 1826-1837 - [127]

В полночь мы простились с австрийским двором, сели в коляску и уехали из Праги. Без остановок мы направились через Траутенау в Фишбах, куда прибыли во второй половине дня. Мы остановились в красивом готическом замке принца Вильгельма, где уже находился прусский король и члены его семьи. Сюда же были приглашены окрестные владельцы, так что за обедом собралось многочисленное общество. По этому случаю столы были поставлены в изящной галерее, примыкавшей к замку и специально для этого построенной в саду. Здесь император простился со своей супругой, поехавшей прямо в Царское Село. Оба они простились с прусским королем, преклонный возраст которого внушал опасения, что это могло быть их последнее прощание.

* * *

В ночь с 1 на 2 октября мы направились в Царство Польское, а императрица с великой княгиней Ольгой должны были покинуть Фишбах утром 2 октября. Ночью через двое суток мы прибыли в Калиш, где ненадолго остановились в том самом дворце, который за несколько недель до этого был столь наполнен посетителями. Теперь же мы нашли в нем лишь несколько слуг и дворцовых поваров, которые были столь любезны, что приготовили нам великолепный ужин. После скверной прусской и австрийской кухни, эта пища несколько утолила мой аппетит. В замке Лович нас встретил маршал Паскевич, мы пообедали с ним и провели там ночь. Вечером следующего дня, 4 октября, мы прибыли в Варшаву. Остановились в Лазенском дворце, который был иллюминирован так же, как это было на балах в 1830 году в еще верной нам Польше. Маршал попросил разрешения на следующий день представить депутацию городских властей, которые приготовили речь, исполненную уважения и преданности. Император согласился ее принять, но указал, что это не делегация будет обращаться к нему, а, напротив, он будет говорить с ней. Рано утром следующего дня делегация была введена в зал, а я позаботился о том, чтобы в нем не было никого, кроме князя Паскевича и военного губернатора Варшавы генерала Панкратьева. Появился император и произнес столь сильную и ясную речь, что уже один вид членов делегации говорил о том впечатлении, которое произвели на них слова их Государя. Я сразу же попросил генерала Панкратьева вернуться к себе и положить на бумагу слова императора, которые, как я полагал, будут иметь огромный отклик во всех газетах Европы. Тем самым я хотел получить возможность дословно воспроизвести речь императора с тем, чтобы парировать всю ложь и преувеличения, которые она должна будет неизбежно вызвать. Вот эта речь:

«Вы хотели меня видеть, и вот вы здесь. Вы хотели обратиться ко мне с речью, но для того, чтобы избавить вас ото лжи, этого не желаю я. Да, господа, именно для того, чтобы избавить вас ото лжи. Потому, что я знаю, что ваши чувства отличаются от того, в чем вы хотели бы меня уверить, и что большинство из вас, будучи поставлена в иные обстоятельства, были бы готовы продолжать то, что вы делали во время революции. Не вы ли сами 5 лет назад, 8 лет назад говорили мне о верности, о преданности, не вы ли давали мне самые прекрасные заверения о верноподданности? А через несколько дней вы нарушили свои клятвы и совершили величайшие злодейства? Императору Александру, который сделал для вас больше, чем следовало бы делать императору России, — я так говорю, потому что так думаю, — который осыпал вас благодеяниями, который заботился о вас больше, чем о своих собственных подданных, и сделал вас самой счастливой и процветающей нацией, императору Александру вы ответили самой черной неблагодарностью. Вы никогда не удовлетворялись самым благоприятным положением вещей и закончили тем, что собственными руками разрушили свое счастье, отвергнув и растоптав ваши государственные институции. Я говорю вам здесь правду для того, чтобы раз и навсегда уяснить наше взаимное положение и чтобы вы хорошо знали, какого поведения следует держаться. Нужны действия, а не слова. Нужно, чтобы раскаяние шло отсюда (показывает на сердце). Вы видите, что я говорю с вами, не горячась, что я спокоен, что я не злопамятен, так как уже долгое время прощаю выпады против себя и своей семьи. Мое единственное стремление — делать вам добро даже вопреки вам самим, в чем я поклялся именем господа нашего. Я не нарушу свою клятву. Присутствующий здесь маршал исполняет мои повеления, содействует исполнению моих намерений и также заботится о вашем благосостоянии (при этих словах все члены делегации поклонились маршалу). Итак, господа, о чем свидетельствуют эти поклоны? Прежде всего, кроме всего прочего нужно исполнять свои обязанности и вести себя, как подобает честным людям. Вы, господа, должны сделать выбор между двумя путями: или упорствовать в своих иллюзиях о независимой Польше, или жить спокойно в качестве верных подданных под моим правлением. Если вы будете настаивать на сохранении вашей утопической мечты об отдельной национальности, о независимой Польше и обо всех этих химерах, то вы только накликаете на себя большие несчастья. Я приказал построить здесь крепость в честь Александра, и я вам заявляю, что при малейшем возмущении я прикажу бомбардировать город, я разрушу Варшаву и, конечно же, не я стану ее восстанавливать. Мне тяжело говорить это вам, как тяжело государю обращаться так со своими подданными, но я делаю это ради вашего собственного блага. От вас, господа, зависит, будет ли заслужено забвение прошедшего. Вы сможете добиться этого только вашим поведением, вашей преданностью правительству. В мире не создано еще полиции, которая смогла бы воспрепятствовать тайным сношениям с иностранными государствами, но вы сами должны заменить полицию с тем, чтобы избежать несчастий. Только правильное воспитание детей в духе принципов религиозности и преданности своему государю поможет вам двигаться в верном направлении. Среди всех смут, сотрясающих Европу, среди всех учений, колеблющих общественный порядок, вы имеете счастье пребывать в спокойствии, находясь под управлением России, которая остается сильной, неколебимой и заботящейся о вас. Поверьте мне, господа, это истинное счастье принадлежать России и пользоваться ее защитой.