Воспоминания: 1826-1837 - [108]
После смотра великий князь лично отнес полковые штандарты во дворец. Император сопровождал знамена своего полка. На площади и во дворе дворца их сопровождала толпа, приветствовавшая их самым сердечным образом. Генералы умоляли императора подробно осмотреть еще несколько полков, он не смог отказать им в этой просьбе, и каждое утро он верхом выезжал за Бранденбургские ворота для того, чтобы присутствовать на учениях.
Он пожелал осмотреть полк, носивший его имя, он приказал совершить несколько маневров, которыми командовал сам, в кирасе и с апломбом прусского полковника, хорошо осведомленного в малейших деталях этого дела. Таким же образом великий князь командовал своим полком, при этом он выказал дотошность бывалого офицера. Эти двойные учения собрали вокруг площади всех офицеров гарнизона и огромную толпу людей. Отцом и сыном восхищались не только из-за их прекрасной выправки и умения управлять лошадьми, но и потому, что тщеславие пруссаков было полностью удовлетворено видом этих двух выдающихся людей, подчинявшихся положениям прусского воинского устава.
Потсдам. Вид на церковь Св. Николая.
Утром император в одежде простого горожанина и в полном одиночестве пошел пешком погулять по улицам Берлина. Эта доверчивость и простота окончательно покорили сердца берлинцев, были полностью стерты все те неблагоприятные суждения, которые много лет недоброжелатели копили против него. С момента своего приезда он заявил, что хочет только повидать короля и членов его семьи, что он не желает ни заниматься политическими делами, ни принимать министров и представителей знати с тем, чтобы избежать любых ложных истолкований своего появления здесь. Тем не менее, после многочисленных просьб нескольких высокопоставленных чиновников, он принял их в частном порядке в небольшом помещении, которое служило ему одновременно туалетной комнатой и рабочим кабинетом. Все те, кто был удостоен этой чести, выходили от него в полном восхищении его любезностью и его простой и железной логикой, с которыми он оценивал современную политическую позицию различных правительств.
Его главной целью в этих переговорах было доказать, что только твердость правительств, только полное и откровенное согласие Пруссии с Австрией и Россией могут защитить эти три державы, защитить мир в Европе и послужить единственной сдерживающей плотиной от разрушительных революционных идей, от продвижения зловредной пропаганды, которая продолжает подрывать престолы и моральные устои народов. За время нашего непродолжительного пребывания в Берлине мы успели получить новое доказательство полнейшей нестабильности представительских правительств. Прибывший из Парижа курьер сообщил, что правительство там полностью отстранено от дел. Новый курьер через три дня привез известие о том, что оно полностью восстановлено в своих полномочиях.
Эта постоянная нестабильность опрокидывала любые комбинации, оставляя их в неопределенном состоянии. Она не оставляла министрам времени для продвижения дел вперед, которые только и делали, что переходили из рук в руки. По этой же причине начали прозревать даже либералы, которые получили повод для серьезных размышлений о тех недостатках, которые свойственны представительской системе, в сравнении с теми правительствами, где власть государя может стабилизировать исполнение ими своих обязанностей. Ведь там вместо того, чтобы тратить время и свои таланты на защиту от постоянных нападок парламента, министры целиком и полностью занимаются делами своих министерств.
Мы съездили в Потсдам, где король представил свой гарнизон. В тот же день мы вернулись в Берлин. Каждый день при дворе давали обеды, они проходили либо в помещениях, принадлежавших императрице, либо в больших залах дворца, либо помещениях, занимаемых королем или одним из принцев. Вечерами мы регулярно встречались в театре в главной королевской ложе или бывали приглашены на бал, издержки по которому несла только королевская семья с тем, чтобы избавить от них прусскую знать, недостаточно состоятельную для этого. Наш министр при берлинском дворе был единственным частным лицом, которое получило почетное право организовать красивый бал в честь своих государей. Король не отказывался ни от чего, что предупредительное внимание могло предложить для еще более приятного приема его знаменитых гостей. Он даже щедрой рукой приготовил хор певчих для греческой церкви, которые пели все наши молитвы на русском языке на ту же музыку и с той же интонацией, что и певчие при петербургском дворе.
После двенадцатидневного пребывания 13 ноября после полуночи император выехал из Берлина, императрица и наследник остались в городе еще на несколько дней и выехали вместе.
Я занял свое место в императорской коляске, и, не останавливаясь ни на минуту, мы направились через Бреслау в Лович в Царстве Польском, где императора ждал маршал Паскевич. Отдохнув там всего несколько часов, мы направились по дороге в Варшаву.
Именно здесь наша армия окончательно погасила революцию в Польше. Приближаясь к столице, мы с любопытством и удовлетворением осматривали укрепленные бунтовщиками позиции. Победоносно овладеть ими позволили только храбрость наших войск и правильные распоряжения князя Паскевича. В Воле, расположенной в двух верстах от центра города, мы вышли из коляски и тщательно осмотрели сооружения, окружавшие этот квартал, от которого осталась только разбитая ядрами церковь. Несмотря на то, что за четыре года укрепления разрушились, и на то, что снег скрывал глубину рвов, мы были удивлены мощью укреплений. Только величайшей храбростью можно было преодолеть такие препятствия, несмотря на достойное сопротивление и вдохновлявшее присутствие всей вражеской армии. Этот вид Воли был самым прекрасным памятником славы для генерала и посланных им в бой солдат. Паскевич имел счастье лично представить государю это свидетельство своей победы. Император осмотрел укрепления на всем их протяжении, и сделал маршалу и нескольким присутствовавшим генералам, которые участвовали в этом военном сражении, очень любезные комплименты, ставшие более лестной наградой, чем те, которые украшали их мундиры. После этого мы прямиком направились в крепость. Народ приветствовал своего государя с воодушевленным видом, который полностью противоречил поведению этих же людей четыре года назад.
